Рич, как ему и полагалось, ушёл, едва сгустились сумерки, и Алида осталась в обществе Мурмяуза. Она зажгла лампу и достала со дна сумки клубок шерсти и крючок. Брать с собой книги было тяжело, и, собираясь в путь, она решила, что вязание поможет ей скрасить ожидание. К этому времени туман окончательно заволок деревушку, и в окне ничего не удавалось разглядеть кроме густой серой мглы. В сене на полу прошуршала ещё одна мышь, и Мурмяуз стремительно бросился за добычей.
Минуты протекали медленно, сплетаясь в часы, как петельки ниток – в объёмный шарф. Алида не была искусна в вязании, но рассудила, что шарфы никогда не бывают лишними: после лета неизменно приходит осень, и неизвестно ещё, где и как им придётся её встретить.
Если раньше Алида была уверена, что возвращение бабушки – дело пары месяцев, то сейчас она совсем не была так же радужно настроена. Ричмольд заполнил только несколько страниц первой книги. Ещё две книги оставались совершенно пустыми, а Вольфзунд обещал дать ещё, когда эти заполнятся. И сколько раз это будет повторяться? Очевидно, что выполнение задания может растянуться на долгое время. Откуда ей знать, сколько ещё этой чёрной магии таится в окрестностях? Сколько времени ещё понадобится? Месяцы? А если годы? Алида сосредоточенно сдвинула брови, внимательно отсчитывая петельки. Она не хотела признаваться себе, что Вольфзунд ловко втянул их в практически бесконечное задание. Он снова победил.
Масло в лампе закончилось через пару часов. Алида отложила вязание и прилегла на матрас. Из-за тумана воздух в помещении наполнился влагой, и дышать было трудновато. К запаху сырости, леса и болот отчего-то примешивался слабый запах гари. Сквозь небольшое окно проникал стылый ветерок, пропитанный склизким духом окрестностей. Алида приготовилась лежать без сна, глядя в темноту. Самым сложным было не закрыть глаза и не заснуть – особенно в такой тьме, неотличимой от той, что затмевает разум на пороге сна.
Снаружи стрекотали кузнечики и распевали лягушки, изредка можно было услышать, как в соседнем хлеву сонно шуршат соломой свиньи. Алиде показалось, что полночь должна была уже давно миновать. Но где же Ричмольд? Может, на самом деле ещё рано, просто из-за темноты этой безлунной ночи кажется, что уже поздно? Или он не может найти дверь в темноте? Она ждала, не разрешая себе заснуть, и поглаживала Мурмяуза, который, вдоволь наловившись мышей, свернулся на матрасе у неё под боком и сыто урчал.
Она лежала, глядя в квадратик неба, виднеющегося в окне. На фоне тёмно-серой стены он выделялся пятном глубокого бархатисто-синего цвета. Алида со вздохом перевернулась на другой бок и незаметно для себя закрыла глаза. Она только сейчас поняла, что сильно вымоталась за день. Дорога в Западный Дол заняла много времени, по пути приходилось то и дело объезжать болотистые рытвины и избегать сосновых корней, узловатыми пальцами выступающих на поверхности земли. Лежать, пусть даже в хлеву на отсыревшем матрасе, было неописуемо приятно.
Сон всё-таки сморил её…
Алида рывком села на матрасе и ошарашенно завертела головой. Небо за окном из чёрно-синего стало зеленоватым. Занимался рассвет. Где-то в деревне хрипло прокричал петух. Она встревоженно перевела взгляд на соседний матрас, заранее подозревая, что там увидит. Так и есть. Пусто. В углу сиротливо ютилось кресло с колёсами, и при виде его сердце Алиды по-настоящему сжалось. Ночь прошла, но Ричмольд так и не вернулся. Сегодня она ждала напрасно.
Глава 4,
в которой ненависть сильнее разума
Западный Дол Ричмольду сразу не понравился. И дело было даже не в промозглых серых туманах, бродивших над землёй, и не в старых покосившихся домах, и даже не в неприветливых жителях. Просто воздух здесь был чужим. Он даже пах по-другому. Пах магией.
Нигде ещё Рич не встречал, чтобы странный дух, одновременно напоминающий аромат ночных фиалок и жжёных спичек, ощущался так явственно. Он появлялся – едва ощутимый – каждый раз, когда он заполнял пергаментные страницы Чёрной Книги витиеватыми нестройными письменами. Так пахло, когда Ричмольд на закате дня поднимался с кресла. Но здесь, в посёлке, этим запахом был напоён сам воздух, как трактир – ароматами горячей еды, а яблоневый сад осенью – терпким запахом спелых яблок.
Определённо, это место таило большую опасность. Вольфзунд предупреждал, что здесь придётся задержаться на несколько дней. Населённые пункты, обозначенные на карте звёздами, дали убежище большим скоплениям тёмных сил. Неизвестно, почему тьма затаилась именно в этих местах, но что-то притянуло её сюда: то ли зловещие болота, то ли старые дома, напитанные воспоминаниями и чувствами многих поколений людей.
Незаметно, как тень, Ричмольд выскользнул из хлева, любезно предложенного местным жителем в качестве ночлега, и поспешил укрыться за ближайшими деревьями. Не стоит никому попадаться на глаза.
Он прижался спиной к еловому стволу и глубоко втянул носом вечерний воздух. Запах фиалок и спичек стал чувствоваться ещё ярче. Рич потёр ладонью предплечье: то место, где появилась метка Вольфзунда, неприятно пекло. Наверное, из-за того, что в окрестностях пряталось слишком много магических источников. Он вытащил из-под рубашки астролябию, и ему показалось, что сегодня прибор стал тяжелее, чем всегда. Алидада, заострённая стрелка, закреплённая в центре диска, нетерпеливо подрагивала. Ричмольд накрыл её ладонью, успокаивая, словно разволновавшегося питомца. Стрелка покрутилась ещё немного, а потом замерла, уверенно указывая на северо-запад. Рич поднёс прибор к глазам, примериваясь. Спустя миг из стрелки, потеплевшей от прикосновения его рук, вырвался тоненький луч серебристого сияния и заструился меж древесных стволов.
Ричмольд несколько раз пытался проделать этот трюк днём, сидя в кресле, но выходило только тогда, когда неведомая сила заставляла его подниматься с наступлением сумерек и отправляться на поиски необъяснимого. Юноша хмыкнул. Он с таким нетерпением ждал, когда Вольфзунд научит его пользоваться астролябией, и с таким жадным интересом внимал его объяснениям, но жутко разочаровался, когда понял, что вместо старинного астрономического прибора ему подсунули магическую вещь. Конечно, здесь было замешано волшебство, металл оказался пропитан какими-то чарами насквозь. И этот серебряный луч, указывающий куда-то вдаль, несомненно, был не чем иным, как проявлением волшебной силы, которая тянулась к источникам.
Близкое присутствие магии, этой не поддающейся научному объяснению стихии, до сих пор оскорбляло Ричмольда до глубины души. Правда, отчасти он смирился с этой новой «неправильностью» мироустройства и даже благословлял её в те моменты, когда первая вспыхивающая на небосводе звезда одаряла его утерянной способностью ходить.
Воистину, вставать с кресла было пьяняще-прекрасно. Ещё прекраснее было шагать, самостоятельно выбирая свой путь, а не зависеть от мелкого, семенящего шага Алиды. И не биться затылком о спинку кресла каждый раз, когда она решала напомнить ему о своей обиде.
