Он волоком потащил Ричмольда, и тот быстро понял, что упираться бессмысленно. Его сапоги скользили по влажной земле, оставляя борозды и не зацепляясь ни за что. Всё тело ныло: староста Западного Дола явно знал, куда бить, чтобы было больнее.
Мужчина свернул в рощу, и в темноте Ричмольд различил старый покосившийся домик, похожий на хлев. Строение начало врастать в землю, а на крыше разрослись мох и молодые тонкие деревца. Староста ударил ногой дверь и грубо втолкнул Ричмольда внутрь. Юноша влетел в помещение и растянулся на земляном полу, разбив от падения ладони и щёку. Не успел он вскочить на ноги, как староста захлопнул дверь и, судя по звукам, запер её снаружи на металлический засов. Ричмольд бросился к двери.
– Позвольте мне объяснить! – крикнул он жалобно. – Не навлекайте на себя проклятий! Вас всех погубят глупость и чёрная магия! – добавил уже другим тоном Чернокнижник, вновь завладевая его разумом.
– Так вот ты и проговорился. Ничего, за твою чёрную магию тебя все разорвать рады будут, – хмыкнул мужчина за дверью. – Мы вернёмся утром, колдунчик. Все придём посмотреть, как ты будешь полыхать.
Послышались удаляющиеся шаги. Ричмольд крикнул ещё что-то, отчаянно пытаясь воззвать к здравому смыслу, но мужчина не вернулся. Ушёл, оставив его снова один на один с лесом, болотом и старым кладбищем.
В помещении пахло сыростью и гниющими досками, и от этого запаха свербело в носу. Ричмольд заколотил кулаками в дверь, надеясь, что ветхие доски не выдержат. Однако петли были хоть и ржавыми, но всё равно крепкими, и только постанывали от ударов, но сдаваться не спешили. Древесина тоже оказалась на удивление прочной. Он осмотрелся: окна в доме были заколочены толстыми досками, но ни лома, ни кочерги, которыми можно было бы попытаться поддеть доски, не имелось. Рич в отчаянии пнул дверь ногой, стопу пронзило болью от удара, но больше ничего не изменилось.
– Да будьте вы прокляты! – зарычал он сквозь зубы. Точнее, эти слова принадлежали не Ричмольду, а тому, с кем он с недавних пор делил свою телесную оболочку. – Пожалуйста, я всё объясню, – жалобно произнёс уже он сам.
Но ответом ему была тишина, царившая в заброшенном доме, да кваканье лягушек снаружи.
Он не знал, сколько времени осталось до полуночи. Часов у него не было, а астролябия могла подсказать, если бы он находился под открытым небом. Но, увы, в шиферной крыше не нашлось даже малейшей бреши. В самом деле, когда-то это был крепкий, добротный дом.
Ричмольд бессильно опустился на пол, прислонившись спиной к стене. Если староста выполнит свою угрозу – а непохоже было, чтобы он шутил, – то утром его спалят вместе с заброшенной постройкой. До полуночи он вряд ли выберется, а скоро ещё и утратит способность полноценно двигаться. Ждать следующего перевоплощения – не лучшая идея. Его уже не станет, когда Чернокнижник завладеет им в следующий раз. Интересно, когда Алида заметит, что его нет? Станет ли волноваться или мстительно усмехнётся?
«Она не такая. Она хорошая девушка. Добрая и сочувствующая», – осадил он сам себя. «Да неужто? Ты плохо её знаешь. Она так зла на тебя, приятель, что с радостью кинет первый факел в этот вонючий хлев», – цинично заметил другой в его голове.
– Заткнись, – сказал Ричмольд вслух и нервно рассмеялся.
«Если бы староста увидел, что я разговариваю сам с собой, он был бы рад или нет? Интересно, кого в этой деревне ненавидят больше: колдунов или умалишённых?»
Рич вздохнул и обвёл глазами свою тюрьму. Через щели в заколоченных окнах проникал тусклый лунный свет, выхватывая из темноты нехитрую обстановку. Он заметил на стенах покосившиеся полки, где ещё стояло несколько ветхих книг, и стол, завалившийся на бок из-за того, что одна из четырёх ножек подкосилась, подпорченная древоточцами. Двери, ведущие в две другие комнаты, слетели с петель, но Ричмольд не стал заглядывать внутрь. Он поднялся на ноги, подошёл к одному из заколоченных окон и ударил кулаком по доскам. Рич не надеялся, что древесина рассыплется в труху от удара, доски и гвозди оказались крепкими, и костяшки мгновенно отозвались острой болью. Он выругался сквозь зубы.
Взгляд Ричмольда упал на стену, покрытую тонким росчерком лунных лучей, сочащихся между заколоченных досок. На гладкой поверхности брёвен темнели руны, то ли выжженные, то ли выписанные углём. Угловатые, острые, совсем как те, записанные в Чёрной Книге. Рич сдвинул брови. Этим языком пользовались могущественные маги, насколько он успел понять. Только знания, недоступные для обывателей, записывались «птичьими следами». Значит ли это, что в заброшенном доме действительно когда-то жил колдун? А теперь он похоронен на кладбище… И на его могиле клубились сгустки тёмной магии. Но разве это возможно? Разве магия не покоилась в Небытии многие столетия?
«Раскрой книгу», – шепнул чей-то голос, но не на ухо, а прямо в мысли. Голос Чернокнижника был неотличим от голоса самого Ричмольда по тембру, только интонации были презрительными и холодными, но этот голос был чужим и незнакомым.
– И что произойдёт? – спросил Рич и без удовольствия заметил, насколько потерянно это прозвучало.
«Увидишь. Не пренебрегай тем, что ты получаешь. Пока книга у тебя, ты полноправный владелец знаний, в ней заключённых, ведь так? Используй их и, может, ты больше не захочешь их уничтожать, как велит твой хозяин».
– Нет, – твёрдо ответил Ричмольд.
Но всё-таки потянулся рукой к сумке, в которой лежала книга.
На плаще вновь зажёгся магический огонёк, и Рич завертелся на месте, пытаясь поймать его ладонями. Огонёк быстро перемещался, пробегая по ткани плаща и ускользая из-под пальцев. Рич закружился, путаясь в собственных ногах, и грузно рухнул на пол, ударившись коленями. Он попытался встать, но не получилось, и только спустя несколько мгновений замешательства он понял, что за то время, пока он ловил огонёк, успела наступить полночь.
Голос и чувства Чернокнижника покинули его голову, словно их и не было никогда, всё тело налилось усталостью, уверенность и расчётливость исчезли без следа, уступив привычным унынию и потерянности. Ноги ничего не чувствовали, снова став ненужным грузом, от которого невозможно избавиться. И кресло в этот раз было слишком далеко.
Как скоро Алида поймёт, что он попал в беду? И поймёт ли? Сумеет ли сообщить Вольфзунду? Хотя, до того, как Вольфзунд вышлет подмогу, Рич, скорее всего, будет мёртв. Староста не шутил. Если эти места насквозь пропитались тёмной магией, источающей запахи жжёных спичек и фиалок, то она успела пустить корни в сердцах местных. А может, у жителей были какие-то личные счёты с почившим колдуном. Как бы то ни было, на милосердие рассчитывать глупо. Магистрат подал пример всем, объявив абсурдную охоту на ведьм тогда, когда ещё никаких ведьм, по сути, и не было. Ненависть к тем, кто умел нечто неподвластное простолюдинам, успела разбежаться по всем окрестным городам и сёлам, подобно опасной болезни.
Магистры скрывали то, что альюды вернулись, но убеждали горожан в том, что среди них есть люди-колдуны, опасные и коварные, не такие, как простолюдины. И каждый жаждал самолично распознать и уничтожить того, кто подрывал привычное течение жизни, паразитируя на их уютной повседневности. Искоренить, вырезать, получить одобрение градоправителей. Что двигало людьми? Желание выслужиться? Надежда на награду? Может, люди мечтали, что, продолжая политику Магистрата, они будут избавлены от налогов? Ричмольду вспомнился этот скользкий парнишка, Тиль. Его рассказ о покушении на короля и арестах всех недовольных властью подтверждал, что жизнь с каждым днём становится всё более непредсказуемой и зыбкой, как петляющая в тумане лесная тропа.
