Хельмо вовремя осёкся: уж точно не его ума дело. К счастью, Янгред, кажется, не слышал. Он сидел, всё так же отвернувшись; длинный след от удара кинжалом был сейчас отчётливо виден: начинаясь у виска, немного не достигал рта. Шрам останется. И как только глаза не лишился? Это заставляло по новой злиться на себя. Разве Янгред должен был усмирять Имшин? И получить такое увечье?..
– Многих потерял сегодня? – спросил Хельмо.
Янгред мгновенно откликнулся, будто хватаясь за эту попытку перевести разговор на другое:
– Десять убитыми, три дюжины с ранениями. Не так плохо, учитывая, что бои шли по всему городу, даже не верится. А ты?
– Дюжина убитых. Раненых я не считал. Большинство их, кто на ногах, ведь не обратились к твоим…
– Эллинг, – подсказал Янгред. – Монахини Святой Матери зовутся эллинг. И поверь, не стоит пренебрегать их помощью. Если в распоряжении вашего государя наша армия, значит, и та её часть, что не сражается.
– Я понимаю, спасибо тебе, – поблагодарил Хельмо. Он чувствовал досаду от того, что приходится вот так, оправданиями, встречать дельный совет. – Но у нас редко когда есть настоящие лекари при отрядах. Мои люди пока… дичатся, наверное.
– Кто же у вас занимается ранеными? – спросил Янгред, по-прежнему не поворачиваясь, скорее всего, продолжая пребывать в сумрачных размышлениях. – При Вайго ведь много воевали.
Хельмо закусил губу. Теперь, когда он видел, как организована армия Свергенхайма, рассказывать о собственном нехитром укладе было стыдно. Он нехотя объяснил:
– Сами, как придётся. Настоящих лекарей мало при войске; да и вообще мало родов, где дело это передавалось бы от родителей к детям, например. Лекари есть при царе, при боярах. На область – дай бог парочка, да ещё деревенские знахари. Всё потому, что медицина у нас раньше считалась особым искусством. Ею ведало священство ночных культов. Когда мы разделились, они забрали почти все знания с собой. Мы страдаем от нехватки до сих пор.
– Кстати! – Янгред наконец снова повернулся к нему, во взгляде появился проблеск любопытства. – Я не силён в богословии, так что можешь объяснить, почему вы вообще разделились? Насколько я знаю, когда мои предки приходили просить приюта…
– Да. Конечно, могу.
Напоминание о том, как в Империи некогда встретили жителей затонувшего острова, заставило почувствовать стыд. Удивительно, прошли века. Какое отношение он имел к совершённому кем-то другим недоброму поступку? Одёрнув себя, Хельмо отхлебнул из чаши и после промедления начал:
– Мы были ещё Ардарией, Поднебесной империей Солнца и Луны. Наша вера была та же, что сейчас, в Хийаро. Так вот, дело в некоторых столпах этой веры. Для начала… – Стараясь скорее отогнать неприятные мысли, Хельмо шутливо сощурился. – Ты вообще о Хийаро что-то знаешь, о непросвещённый язычник?
Янгред задумчиво поскрёб заросший подбородок. Хельмо уже не впервые невольно обратил внимание на россыпи веснушек у него на запястьях. После пары дней под солнцем пятна проступили ярче, были хорошо видны и теперь. Это напоминало о каком-то животном: если Хайранг походил на лису, то Янгред – на барса или большую рысь. Если присмотреться, почти в каждом из наёмников Свергенхайма угадывался какой-нибудь зверь, и непременно хищный.
– Что это ты так уставился?
Хельмо понял, что в выдумках, простительных разве что ребёнку с буйным воображением, но никак не полководцу, ведущему дипломатически-дружескую беседу, ушёл далековато. Смутившись, он пожал плечами и отполз от костра подальше: вино слишком согрело и сморило. Хельмо зевнул, пробормотал: «Ничего» и откинулся назад, думая теперь о том, как бы опять не уснуть. Янгред, наоборот, сел прямо и с удовольствием потянулся.
– Так что ты знаешь про Хийаро? – напомнил Хельмо, ущипнув себя за руку.
Янгред бросил в костёр ветку, таинственно понизил голос и зашептал:
– Люди самозародились из земли, и были они невежественны и грешны: не щадили других тварей, не щадили друг друга, законом у них служила сила. Грехов накопилось так много, что превратились эти грехи в Полчища Теней; Тени слились в Чудище и проглотили луну, солнце, звёзды. Настала Тьма. Большинство людей умерло от голода и холода, оставшиеся ослепли и стали молить о помощи. Тогда… – Янгред картинно простёр руку к небу и резко бросил вниз, – снизошёл сияющий бог. Победил Тьму, вспорол ей брюхо, выпустил светила. Но, умирая, Тьма из последних сил обрушилась на него. – Лицо стало скорбным. – И убила. Вот так.
Демонстрируя, как это было, Янгред тоже повалился в траву.
– И-и…
Наблюдая и смеясь, Хельмо вспомнил, как в детстве, на занятиях по божьему закону, засыпал, слушая предания. Это же изложение ему определённо понравилось, вот только дальше Янгред, судя по озадаченному виду, не мог ничего припомнить. Хельмо пришёл на помощь. Какими бы скучными ни были детские уроки, пару отрывков из «Солнечной книги о Боге» он знал наизусть.
– «И не смогли люди поднять Его, ведь Бог был так худ, но так тяжёл. Тяжёл, как земная твердь, тяжёл, как мирская скорбь. И оставили они Его во поле, где Он пал, и натащили тяжёлых валунов с морского брега, и оградили тело от взглядов праздных, зверей голодных, ветров холодных. И прошёл день, и прошла ночь. А на рассвете Бог воскрес. Склонились пред ним люди, и во второй раз за своё Пришествие умыл Он им лица. Ведь весь день, всю ночь люди лили слёзы, скорбя по Спасителю. Возрадовались люди. И дал Он им Злато-Птицу. И сказал Он им: свет воскресил Меня и пусть пребудет навеки с вами. И вознёсся Он на небо, откуда пришёл». – На последних словах Хельмо опрокинул в себя остатки вина и тоже лениво поднял руку к звёздам. Вряд ли получилось так же выразительно.
– Красивое предание. – Янгред уже снова потянулся за бутылью. – Поэтому вы почитали свет?
Хельмо протянул ему свою чашу.
– Солнечный – днём, лунный – ночью. Священники творили разные молитвы для разных людей. Солнечные отвечали за «явные сферы» – полевые и ремесленные работы, семью, войны. Лунные ведали «тайными сферами» – наукой, медициной, дипломатией…
Янгред негромко присвистнул и стал наполнять чаши.
– Иными словами, лунные забрали всё, с чего можно поиметь деньги и власть, а к солнечным спровадили простой люд, не видящий дальше сохи и топора?
Хельмо кивнул. Он уже перестал удивляться поразительной проницательности огненного командующего в политических вопросах. Судя по всему, что тот рассказывал, при дворе Свергенхайма иначе было не выжить.
– Ты приметил это сразу, а они поняли лишь спустя века. – Хельмо забрал алюминиевый сосуд обратно и устроился на траве удобнее. – Они были пастырями народа. На них держалась страна. Но их храмы были нищими в сравнении с храмами лунных, куда ходили богачи, учёные, бояре. Они не получали таких щедрых пожертвований и не вправе были вмешиваться в государственные дела. Солнечные священники зароптали. Тогда их богословы, опираясь на какие-то хроники, нашли спорное место в истории Хийаро. И страна в конце концов погрузилась в междоусобицу.
