– Невероятные характеры. Никогда таких не встречал.
– Чем они тебя так удивили?
Хайранг слабо улыбнулся.
– Учатся вроде бы охотно. Слова поперёк не скажут. А черепаху всё равно потом строят по-своему. Всё время нарушают мои правила.
– Не нарушают. – Янгред рассмеялся. – Совершенствуют.
– «Черепахой» не бегают! Она для быстрого строевого! Если кто-то упадёт…
– А если врага упустят?..
– И всё же лучше бы…
Хайранг обернулся. Люди пели какую-то маршевую песню, помесь традиционной огненной и солнечной; слова так спутали, что Янгред разбирал где-то треть. Хайранг потёр ухо, скрытое длинной рыжей прядью, и безнадёжно махнул рукой.
– Отдай им должное, – мирно утешил его Янгред. – Много ли наших, даже хороших солдат могут бежать «черепахой»? Может, пусть поучатся у местных?
Хайранг воззрился на него с удивлённой досадой.
– Мы не учиться на эту войну пришли. И скорее бы её закончить.
Солнце обожгло. Или просто кровь прилила к голове? Янгред рассеянно посмотрел вперёд, на отряд хорошо обмундированных, явно вышедших из большого города острарцев. Мелькнул Хельмо, говорящий с их предводителем, тут же его заслонили.
– Да. Скорее бы, – наконец отозвался Янгред, вновь поворачиваясь к Хайрангу. – И всё же ты не прав. Никогда не упускай возможности получить урок, даже горький. Я знаю, за кого ты боишься больше, чем за себя. Но она не любит пустого страха. Не разочаруй её.
– Я…
Хайранг отвёл глаза. Янгред знал, кого он ищет, но эриго двигались далеко, на левом фланге. Невольно он почувствовал раскаяние: долго ведь после той ночи сдерживался, не лез, делал невозмутимый вид… И вот, опять. Поучает, намеренно подчёркивает, что знаком с Инельхалль дольше. И намного ближе.
– Может, ты и прав, – сказал наконец Хайранг. – Мне надо брать пример с тебя.
– Нет. – Это стоило усилий. – Не с меня. С того тебя, которого я знал. В детстве ему очень нравилось читать об иноземных тактиках. Помнишь его?
Он не произнёс «Лисёнок», вообще зарёкся вспоминать прозвище, но Хайранг, точно угадав неска́занное, задумался и закусил губы. Янгред, стараясь скорее избавиться от тоскливого наваждения, шутливо посоветовал:
– Только не учись у наших союзников петь. Земля дрожит.
Неловкость сгладилась. Они рассмеялись и замолкли. Янгред привычно запрокинул лицо, посмотрел на облака из-под полуопущенных ресниц. Он успокаивался. Даже о том, что бои под Ринарой будут жаркими, думалось без тревоги. Может, всё и обойдётся малой кровью? Хайранг снова окликнул его и сказал:
– Ты всё же удивительный командир. Быстро с ними сошёлся. Я не думал, что они так просто тебя примут, ты для них почти свой.
Янгред осклабился.
– Я привёл не только умелых воинов, но и прекрасных женщин. Трудно меня не полюбить хоть за это.
Хайранг, конечно же, смутился, опять завертел головой, но, подметив усмешку Янгреда, поспешил сесть прямо и слегка переменить разговор.
– Стыдно… Сначала Хельмо ведь казался мне совсем ребёнком. Я был уверен, что нам не миновать раздоров, потом – что мы застрянем на месте встречи. Но…
– Раздоры случаются, – спокойно отозвался Янгред. – Но терпимо. Я не ошибаюсь в людях, я всё сказал тебе ещё под Инадой. Хельмо поставлен на эту должность не просто так и для своих лет справляется. Даже могу сказать, что в чём-то восхищён им.
Хотелось, чтобы слова разнёс ветер: в последние дни Хельмо постоянно тревожился, много говорил о столице, о том, что недостаточно быстр. Может, подобное воодушевило бы его.
– Война у него прямо в сердце. Не знаю, как шёл бы за кем-то другим. А ты?
Хайранг с небывалой серьёзностью кивнул.
– Тоже. Порой меня это даже пугает, я как… заколдован? Пожалуй, – он потёр подбородок, – назову это первым серьёзным уроком, который тут получил. Внешность обманчива, годы тоже.
Янгред улыбнулся уголком рта, но увидел, что Хайранг снова хмурится.
– И всё же что-то тебя беспокоит.
На этот раз Хайранг посмотрел вбок, в сторону правого фланга. На лице появилась брезгливая гримаса. Он колебался.
– Хельмо добр, – наконец заговорил он, – но иногда излишне. Этот сброд…
Не нужно было договаривать. Янгред с ходу всё понял и напомнил:
– Решение мы приняли вдвоём, не забывай. Те люди не так дурны, как тебе думается. В конце концов, что плохого в солдатах удачи? Я сам таким был.
Хайранг кивнул, но лицо осталось встревоженным. Янгред, щурясь, тоже посмотрел вправо. Где-то там, за белыми и гнедыми, двигались изящные вороные скакуны.
* * *
…Наутро после инадской победы войска выдвинулись не сразу. Люди из окрестностей подтягивались до полудня, их записывали, обмундировывали, знакомили. Казалось, всё пройдёт без внезапностей. Но помимо острарцев, откликнувшихся на призыв, к армии пожелали присоединиться те, кого не ждали.
Первым среди чужаков стал черноволосый пират с серьгами-монетами в ушах. Заявившись, он настойчиво потребовал разговора с предводителем ополчения. Янгред и Хельмо вышли к нему вместе и, услышав просьбу, подумали о сходном.
– Лучше вернись туда, где тебе место, – сказал Хельмо, пытливо вглядываясь в смуглое обветренное лицо. – Я же вижу, твой дом – море, и ты не служишь никому, кроме себя и команды. Это не твоя родина, не твоя война. Если ищешь прощения, зачем? Не ты вынашивал план и сеял бунт. Иди на все четыре стороны, тебя не держат. Только привези назад мальчиков Имшин… я ведь знаю, ты укрыл их.
– Дети не должны видеть безумие матери, – хрипло возразил пират, склоняя голову, но тут же опять вскинулся. – И не нужно Чёрному Псу прощение. Нужно время.
Янгред прищурился. Хельмо снова заговорил раньше него:
– Оставайся в Инаде. Так и быть, я не изгоню тебя, подожди тут, пока она поправится. Если не будешь смущать народ…
– А вернётся ли к госпоже разум, князь? – чеканно спросил тогда пират.
Хельмо ничего не стал обещать, вид принял печальный. И сам ведь переживал.
– Ты не тому задаёшь вопросы. Я не Господь. Имшин блуждает во тьме.
– Да, и ей нужен свет.
Имшин Велеречивая, едва очнувшись в заточении, вновь попыталась свести с собой счёты: по страшному родному обычаю откусить себе язык. К счастью, одна из эриго вовремя заметила неладное, и градоначальнице помешали, прежде чем та захлебнулась бы кровью. Но после этого она перестала говорить вовсе, взор её опустел. Она почти не спала, не ела. Такой – полумёртвой – Янгред видел её в последний раз, такой её показали народу, провезя по улицам в паланкине, после чего передали на милость священников и лекарей. Править городом Хельмо оставил доверенных бояр.
