Я пренебрежительно повела плечами.
— Ты точно знаешь, где это место? Где нашли этих людей?
— Никто не знает точно. А тот, кто знает, либо мертв, либо молчит.
Я достала золотой слиток и положила перед мужчиной.
— А если вот так?
— А если вот так, — потрогал золото и даже укусил его боковыми зубами, так как одного переднего у него не было. — если вот так, то самим вам его никогда не найти. Из уважения к Скорпиону я дам вам провожатого. Вас отведут туда, где нашли трупы. Это все, что я могу.
— Вот и отлично.
Когда мы вышли из старой лавки на улицу, Дарив схватил меня за руку.
— Это безумие чистой воды. Это риск, это…это просто дикость — тащиться в степь и искать там неизвестно что.
— Не неизвестно что, а моего мужа. Его следы. Я ухватилась за ниточку. Я наконец-то что-то нашла.
— Где? В степи нашли?
— Да хоть в аду! Мы поедем туда немедленно!
— Я могу это сделать сам!
— Я приехала сюда не для того, чтобы ты делал все вместо меня.
— Ваша внешность, ваша одежда….
— Все поправимо. Найди мне мужскую одежду, а волосы я спрячу.
В его глазах промелькнуло то ли уважение с восхищением, вперемешку с бессильной яростью. Я откинула цветастый полог в лавке Тургэна.
— У тебя есть для меня мужская одежда и головной убор?
Тот быстро закивал и радостно бросился искать на полках в пыльном барахле какие-то цветастые тряпки. Вскоре я мало походила на женщину. Великоватые штаны, подпоясанные веревкой, поверх них ветхая рубашка, расшитый орнаментом жилет и жакет полностью скрыли мою грудь и талию. Волосы я спрятала под круглую шапочку с тонкой полосочкой меха по краю, выеденную молью. Для пущей правдоподобности Тургэн испачкал мне лицо.
— Теперь вряд ли примут за женщину, скорее, за мальчишку-посыльного или просто за оборванца. Ты тоже переоденься. Не светись своим шикарным шмотьем. У нас тут так не одеваются. Если не хотите привлечь внимание.
Пока Дарив переодевался, я рассматривала сувениры на полке в лавке, ходила между стеллажами, с любопытством разглядывая маленькие буддистские фигурки, вырезанные из дерева или выбитые из слоновой кости. А потом увидела черную тигрицу с золотым ободком на шее. Размером чуть меньше моего указательного пальца.
— Почем такая фигурка?
— Берите. Дарю.
— Правда?
— Правда. Вы мой первый покупатель за целую неделю.
Я сунула фигурку в карман шаровар, как вдруг снаружи послышались голоса, и лицо Тургэна изменило свое выражение. Он махнул мне рукой.
— Надо прятаться. Быстро! Сюда!
Отодвинул шторку возле прилавка, и я юркнула туда, не успев спросить, почему надо прятаться и от кого.
— Как дела, Тургэн? Что есть для нас?
— Ничего нет.
— Плохо, дорогой. Плохо. Должно быть. Албаста ждет. А она очень не любит ждать. Ты задолжал… ты знаешь уговор.
Я выглянула из-за шторки и увидела двух лысых мужчин в черной одежде. На их выбритых черепах, сбоку виднелись странные татуировки в виде какого-то знака.
— Скоро будет. Дайте мне день или два.
— Если через три дня не отдашь десять процентов — твоя лавка превратится в кучку углей, потому что толку от нее нет.
Я неловко переставила ногу и зацепила какую-то коробку. С громким шуршанием та свалилась на пол, и из нее высыпалась какая-то крупа.
— Что там у тебя? Кого прячешь?
— Никого. Это крысы.
— Врешь, гнида. А ну отойди.
Я затаилась, дрожа всем телом. Один из лысых «из ларца» одернул шторку и оказался лицом к лицу со мной
— Это что за рвань ты здесь прячешь?
— Это…это мой дальний родственник. На рынке кое-что узнает для меня.
— Родственник? С европейским лицом и голубыми глазами?
— Ты ж знаешь… мой брат женился на русской… это ее племянник.
Лысый внимательно на меня смотрел, склонив голову на бок, а я молилась, чтобы Дарив не выскочил из укрытия и все не испортил.
— На девку похож. Как зовут?
— Он немой. Не слышит ничего и не говорит. Они мне его отдали, чтоб не содержать.
Пальцы лысого разжались.
— Ясно. Долг не вернешь, пацана заберу — будет своей мордой смазливой расплачиваться.
— Или задницей. Гыыыыы. Албаста найдет ему занятие.
Толкнул Тургэна в грудь и вышел из лавки, а я, кусая губы и тяжело дыша, смотрела им вслед, придерживая шторку рукой.
— Кто это?
— Да так… не важно. У нас тут свои проблемы и законы.
— Что за долг? Тебе нужны деньги?
Отрицательно качнул головой.
— Нет. Не деньги.
— А что тогда?
— Меньше знаешь — крепче спишь.
Сейчас Тургэн мало походил на придурковатого мужлана с зачуханной лавки. И мне вдруг показалось, что вся эта мишура просто спектакль и прикрытие. Никто здесь не является тем, кем кажется на первый взгляд.
— Ганжуур, сюда иди.
Откуда-то из недр склада вынырнул худощавый мальчишка лет десяти.
— Проведешь этих людей к красному колодцу. Там, где тех мертвецов нашли.
Мальчишка посмотрел на меня, потом на Дарива, который вышел из своего укрытия бледный, как стена, все еще сжимая нож в руке.
— Опасно туда сейчас… там эти из города рыскают. Узнают чего… у нас неприятности будут.
— Проведи, я сказал, и так, чтоб не узнали.
* * *
Мальчишка шел впереди и пел какую-то песню. Шел бодро, размахивая худыми руками, иногда припрыгивая и пиная ногами камушки. Я догнала его, игнорируя предостерегающие жесты Дарива.
— Эй, тебя как зовут?
— Никак.
Огрызнулся и дальше вперед побежал, а я разозлилась и тоже прибавила ход, схватила его за руку.
— Мы уже час идем. Куда ты нас ведешь?
— К колодцу, как дядька велел.
— А что там у колодца?
— Сам увидишь!
— Ты… гаденыш, с госпожой повежливей!
— Какой еще… госпожой.
А потом с ног до головы осмотрел, прищурился.
— Та ладно? Серьезно? Бабу в степь?
— Я не баба, ясно? И я мужа своего ищу. Если поможешь мне — золото тебе дам. Так что на безбедную жизнь хватит. Скажи… видел здесь тюрьмы… ящики, где людей держат?
Лицо мальчишки вытянулось, и даже раскосые узкие глаза начали казаться больше.
