Бросила горделивый взгляд на гостью и похлопала кончиком хлыста нескольких псов по загривку.
— Послушные, вышколенные, готовые за меня сдохнуть.
— Они великолепны. Ваш новый пес прекрасно впишется в эту компанию.
— О, даааа! Я даже поставлю его в турнир. Тур на третий. Он шикарен.
Женщины прошли вдоль клеток, и иногда она ударяла по решеткам, заставляя псов вздрогнуть и склониться еще ниже. Албаста просовывала туда ногу, и заключенные лихорадочно целовали носки ее красных туфель. Она бросала им кусочки копченного мяса, и они жадно их подбирали и глотали не прожевывая.
— Они всегда голодные, готовы драть за кусок мяса. После турниров их ждет пиршество — вкусная еда до отвала и секс с девочками или мальчиками. Кто кого предпочитает. Я заботливая хозяйка.
— О, да. Это видно.
Она триумфально улыбалась, пока не увидела, что в дальней клетке проклятый, упрямый ублюдок и не подумал встать на колени. Твою ж мать! Что за отмороженный идиот? Только вышел из карцера и так ни хрена и не понял?
Поджав тонкие губы, Албаста кивнула надзирателям, и те открыли клетку Хана, схватили его под руки, вытянули из камеры и жестокими ударами ног по ребрам и в живот заставили упасть на колени.
— Вот так, мразь. Знай свое место!
Сукин сын поднялся на четвереньки, раскачиваясь и глядя на белые туфли гостьи, потом нагло поднял все еще заплывшее от ударов лицо и тут же получил хлыстом по щеке.
— Бл***дь! — зарычал, и его тут же придавили к полу. — Сука!
— Лижи, мразь! — Албаста сунула ему в лицо ногу. Но вместо поцелуя он смачно с кровью сплюнул ей на телесный чулок.
— Ублюдок!
— Хотите, я забью его? Сейчас! При всех! — спросил надзиратель, с трудом удерживая рычащего от напряжения Хана, пытающегося снова встать.
— Нет! Он будет драться на турнире! Сдохнет там, если не повезет!
Развернулась к гостье, чье лицо было скрыто под сплошной маскарадной маской с прорезями для глаз и носа. Эмоции угадать невозможно, только руки сжаты в кулаки. Сильно сжаты и чуть подрагивают. Страшно? Так страшно, что черноволосая гостья вздрогнула всем телом, когда бешеный и неуправляемый подонок осмелился на нее посмотреть своим лютым, звериным взглядом. Ей самой иногда бывает ужасно страшно. Хан единственный, кого Албаста по-настоящему боится и за это ненавидит еще сильнее.
— Уведи мразоту. До ночи не кормить. Наколоть обезболивающим, чтоб мог драться!
Потом усмехнулась.
— Что такое, Хумай, испугалась? Да, бывают и такие строптивые. На все нужно время, и этот станет на колени. Не станет — отрежу ему ноги, и будет вечно на коленях.
И рассмеялась зло, истерически. Ее ужасно разозлило поведение этого … этого конченого подонка, который смеет до сих пор не покоряться ей. На что надеется, одному дьяволу известно.
— Нет… не испугалась. Он прекрасен.
— Да? А по мне зверина злобная и жуткая.
Хумай пожала плечами.
— У всех разный вкус. Лично я покрылась мурашками от его взгляда. Настоящий хищник.
Албаста рассмеялась.
— А знаешь, ты сделала мне подарок, и я, пожалуй, готова отплатить тебе тем же. После боя, если он выживет — можешь с ним поиграться. Его закуют в цепи, наденут намордник, и ты сможешь вдоволь насладиться этим… прекрасным хищником.
— Ммм, какой приятный и неожиданный сюрприз. Я не откажусь от такого роскошного подарка и даже сделаю на него ставки. Как его зовут?
— Тигр. Один самых сильных и свирепых воинов. После него остается гора разодранных мертвецов… Когда-нибудь он завоюет для меня весь мир.
— Непременно завоюет, даже не сомневайтесь.
Они как раз проходили мимо клетки предательницы тигрицы, и Албаста злобно ударила по прутьям кнутом. Тигрица зарычала и кинулась на решетку, а потом вдруг осеклась и жалобно заскулила, прижалась мордой к клетке, лизнула один из прутьев.
— Совсем сдурела эта дранная кошка. После Турнира прикажу ее пристрелить и привезти мне другую. Неадекватная тварь. Испортила мне недавно бой. И сейчас черт пойми, что с ней творится.
Ударила хлыстом по тигриной морде, а тигрица изловчилась и отобрала хлыст, яростно его разгрызла в щепки.
— Точно пристрелю.
— Продайте ее мне. Я найду ей применение.
С удивлением посмотрела на Хумай.
— Любишь больших и свирепых хищников? Выживет — продам за копейки.
Потом усмехнулась и расслабилась, забывая о наглой выходке заключенного.
— А мы с тобой похожи — нам обеим нравятся всякие конченые твари…
Когда они уходили, тигрица все еще билась о прутья и жалобно скулила, глядя вслед.
Глава 9
Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим?
Потому что ты, кого я люблю сегодня потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь!
Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или в конце жизни.
(с) Ричард Бах. Мост через вечность
— На, лови подарок, псина.
Под ноги Хану упала еще одна заколка Эрдэнэ, и он поднял взгляд полный ненависти на Албасту.
— Драться будешь. За меня. В турнире. А не будешь, вместо заколки пришлю ее глаз или ушко. А может, вырванный ноготок или палец мерзкого старика Скорпиона или его сморщенную мошонку. А может, сосок твоей жены. Какие они у нее? Говорят, у русских женщин светлая кожа и розовые ореолы, а нижние губы похожи на створки перламутровой раковины. Говорят, что это первая женщина, к которой равнодушный, жестокий ублюдок Тамерлан Дугур-Намаев воспылал страстью. Я бы сняла для тебя порно с ее участием. Групповое. Как ее долбят во все дырки. Она бы орала, кончала и смотрела в камеру. Они же все шлюхи! Зачем ты выбрал себе в жены потенциальную подстилку?
Дернулся вперед, зашипел, зарычал, но она лишь ухмыльнулась кроваво-красными губами.
— Шлюха — ты, твоя мама, бабушка и весь женский род. Не марай ее имя своей грязной глоткой!
За каждое его слово она била его по губам. Не сильно, но достаточно для того, чтобы с них начала сочиться кровь.
— Нет, мой хороший, времена твоих безнаказанных бунтов окончены. Один неверный шаг, полшага, и ты будешь плакать. Обещаю. Ты изойдешься кровавыми слезами.
— Блеф… тебе не подобраться к ним. Если б могла, ты бы уже принесла мне больше доказательств!
