— Оденем ее в костюм ангела. Сшей ей белое просвечивающее платье, крылья и нимб. Мы посадим ее в клетку и подвесим эту клетку к потолку. Пусть смотрят на нее и роняют слюни. Чтоб к вечеру костюм был готов.
Развернулась и пошла к выходу, а я не знаю, как это произошло, но я выхватила у стоящего рядом Бони кинжал из-за голенища ботинка и поднесла к своему горлу.
— Где мои дети? Если не скажешь, что с ними, я перережу себе глотку, и твой ценный приз сдохнет. Ни одного козыря не останется!
Она медленно повернулась ко мне, и ее лицо вытянулось от неожиданности, а потом на нем появилась ее привычная мерзкая довольная улыбочка. Не глядя на меня, прошипела Бонифацию:
— Десять плетей за то, что не следишь за своим оружием.
Потом перевела взгляд на меня.
— Ни хрена ты не порежешь. Боня сломает тебе руки еще раньше, чем ты успеешь дернуться. Но я, так и быть, скажу. Они скоро будет здесь. Оба. Еще один бесценный подарок. Так что ты можешь резать себе глотку — никакой особой ценности в тебе нет.
И направилась дальше к двери, а я выронила кинжал, и он со звоном покатился по полу.
— А сегодня у нас необычная награда и необычные состязания. Впервые за всю историю наших грандиозных сражений мы полностью воссоздадим средневековый бой с захватом пленницы. Вот она. Ангел во плоти. Нежная, золотоволосая, белокожая. Сошла к вам с самих небес. Чистая, благородных кровей. Таких у вас никогда не было.
С ужасом посмотрела на две группы мужчин, наряженных в короткие набедренные повязки и своеобразные латы на плечах и коленях. Одни одеты в золото, другие в серебро. Отыскала взглядом Тамерлана — на нем костюм из тигриного меха… подозреваю — из настоящего, и от ужаса, что это могла быть Лала… но почему-то была уверена, что Хан скорее дал бы снять с себя кожу, чем надел ее шкуру. Все это время я даже не представляла, что могло произойти дома с Джаей… откуда у этой бестии Лала и… что она сделает с детьми, когда они попадут в ее лапы.
Что с дедом, как Цэцэг удалось это все провернуть, и кто ей помогал? Грязные твари, воспользовались моментом и ударили в спину.
* * *
Меня вывели к ним на длинной цепи и толкнули на середину арены. Ведущий ткнул в меня длинной указкой, сдирая с головы капюшон и путаясь в моих волосах. Обошел меня со всех сторон и содрал с меня плащ. Я осталась в коротком просвечивающем белом платье.
— Улю-лю. Вот это добыча.
— Какие сочные сиськи.
Пошлые замечания, причмокивания губ, мерзкие жесты чреслами. Меня затошнило. Я не хочу дожить до этого момента… не хочу, чтоб меня на его глазах.
— Красивые волосы, пышная грудь, длинные ноги. Почти невинна. Все это достанется одной из групп… вы сможете растерзать ее прямо здесь. Все вместе. Залить ее кровью арену, устроить для нас самое грязное и развратное шоу за всю историю существования боев… Команда победитель получит так же золото на свой счет и десять очков. Одно очко — это месяц пребывания в тюрьме. Ваш срок сократится на целых десять месяцев…. Так что кто-то, возможно, уже завтра выйдет на свободу. Таких призов вы еще не получали.
Посмотрела в лицо Хана, а он на меня. Глаза налиты кровью, и я не могу прочесть в его взгляде ничего кроме жгучей и лютой ненависти. И я не знаю, кого он ненавидит — меня или ту, по чьей воле мы здесь оба оказались. Только какая разница, если теперь ничего не изменить.
— У нас так же появился новый воин… И сегодня он сразится в команде Кебтеулов против Тургаудов. Дааа, теперь у нас больше воинов и больше команд. Встречайте — опасный и жуткий Медведь! Подарен с воли, свежее мясо, свежая кровь и жажда жизни.
На арену вышел Дарив, и я зажмурилась… сука. Мерзкая, проклятая сука. Она специально поставила их в разные команды, чтобы они убивали друг друга. Специально, тварь. Поискала ее в первых рядах и увидела, как та хлопает своими паучьими пальцами с длинными красными когтями. Довольна. Конечно довольна. Ее изощренный мозг придумал адское развлечение, и она упивается своим сценарием.
* * *
Загудел гонг, и воины ринулись друг на друга. Это было по-настоящему страшно. Страшно смотреть и еще страшнее не смотреть. Чтоб не упустить, не проглядеть и с замиранием сердца вздрагивать и стонать каждый раз, когда на теле моего мужа появлялся новый порез, новый кровоподтек.
О себе я не думала. О себе нельзя сейчас… иначе паника сожрет все нервы и самообладание. Что будет потом? Потом, когда кто-то из них победит. Он не позволит ей отдать меня другим? Что он сделает в самом конце?… И если… если со мной все это произойдет, как мы будем жить дальше? Как я смогу жить дальше? Это будет моя смерть, как человека… и если я смогу, я перегрызу себе вены.
Вначале я видела лишь месиво, лишь кидающихся друг на друга воинов и разлетающиеся брызги крови с песком. Арену, как всегда, засыпали толстым слоем, чтобы целиком и полностью воссоздать средневековое побоище или гладиаторские поединки. Я следила за ними обоими — за Ханом и Даривом. Смотрела, как выделяются их шкуры на фоне золота и серебра. Их нарочно одели иначе, чтобы можно было различить в общей мясорубке. Чтобы ОНА могла различить. Это не очередной поединок. Это ее наслаждение, ее персональный оргазм.
Не знаю, в какой момент вдруг все изменилось… но мне начало казаться, что и Дарив, и Хан начали убивать воинов из своей команды. Я вцепилась пальцами в прутья решетки своей птичьей клетки. Они с ума сошли… это же не по сценарию. Их накажут. Сумасшедшие!
— Что делается? Что случилось? Неужели мы видим этот внутренний бунт среди псов? Вы ведь тоже это видите?
Да, я тоже это видела. Вместо того чтобы рубить противников, Дарив и Хан рубили всех остальных. Небольшие мечи в их руках орудовали, как жуткие топоры, кромсая всех и каждого на куски. От неожиданности воины падали, истекая кровью, сжимая трясущимися руками жуткие раны. Жуткий ор сумасшествия раздирал зрителей. Они орали и зудели. Их наслаждение было несоизмеримым.
— Надо остановить бой?
Толпа отрицательно взвыла. Как же это жутко — смотреть на них и понимать, что все эти люди спонсируют смерть, любуются болью и смакуют страдания. Делают ставки на жизнь. На табло счет обеих команд начал сравниваться. Это означало, что умирают одинаково с обеих сторон.
— Но нет… мы будем смотреть, чем закончится это кровавое месиво. Ведь правила таковы, что в ход боя вмешиваться нельзя. Кто в итоге останется и получит свою добычу? Тигр и Гризли хотят разделить ее на двоих? Плохие и жадные мальчишки.
Дааа, вот что они творили. Они убивали каждого, кто мог ко мне прикоснуться. Молчаливый сговор против всех остальных. Я выпрямилась и с триумфом посмотрела на Албасту, которая вскочила со своего места и сжала руки в кулаки. Она тоже все поняла. Что, тварь? Все пошло не по плану? Думала, он меня отдаст? Скорее убьет меня сам, чем поделится с кем-то. Идиотка. Ты даже не изучила своего врага! Лучше бы ты придумала другую награду, и твои солдаты остались бы целы. Но ты возомнила себя Богом… что скажешь, когда попытка управлять Дьяволом не удалась?
