Цементом, скрепляющим их воедино, является кровная месть, или, собственно говоря, смерть. Для них не существует естественной смерти: если человек умирает, значит, враг заколдовал его издали. Тогда долг близких заключается в том, чтобы выяснить, кто ответственен за смерть, и отомстить колдуну. Каждая смерть является, следовательно, убийством, а за убийство можно мстить только другим убийством. Но поскольку смертоносное колдовство производилось на большом расстоянии, физическая или кровная месть, обязательная для родственников, возможна лишь в том случае, если они сумеют отыскать врага.
Следовательно, живарос ищут друг друга, чтобы мстить друг другу, и поэтому кровную месть можно считать формой социальной связи.
Семья, живущая вместе в одном доме, образует очень тесное единство. За что берется один мужчина, за то берутся вместе с ним и другие мужчины дома. В крупные и опасные экспедиции собираются мужчины нескольких относительно близко расположенных домов; только для такого настоящего военного похода с целью мести они выбирают главнокомандующего – опытного, часто пожилого человека, которому на время похода добровольно подчиняются.
Военная стая является, следовательно, подлинной динамической единицей у живарос. Наряду со статической единицей, семьей, только она играет заметную роль. С военной стаей связаны все их праздники. Они собираются вместе за неделю до похода, а потом, если возвращаются с победой, устраивают целый ряд больших торжеств.
Военные походы служат исключительно целям разрушения. Всех врагов убивают, за исключением пары юных женщин и, может быть, нескольких детей, которых берут в свою семью. Вражеская усадьба, домашние животные, посадки – все уничтожается. Единственное, что на самом деле интересует живарос, – это головы врагов. Тут действительно настоящая страсть, и высшая цель воина – вернуться из похода по крайней мере с одной такой головой.
Голова особым образом препарируется, усыхая при этом примерно до размеров апельсина. Это называется цанца. Обладатель цанца пользуется особым уважением. По прошествии некоторого времени – года или двух – устраивается грандиозный праздник, центром которого является правильно препарированная голова. На праздник приглашают друзей, едят, пьют и пляшут; все согласно ритуальным правилам. Это торжество насквозь религиозного характера, и наблюдение показывает, что его подлинным мотивом является жажда приумножения и орудий приумножения. Здесь невозможно входить в детали, которые в изобилии приводит Карстен в книге Кровная месть, война и праздники победы у живарос». Достаточно указать на важнейший танец живарос, в ходе которого они по порядку и с воодушевлением заклинают сначала зверей, на которых охотятся, а потом – половой акт человека, служащий приумножению семьи.
Танец является как бы введением к большому празднику. Мужчины и женщины становятся вокруг центрального столба дома и медленно движутся по кругу, выкрикивая как слова заклятия имена всех зверей, мясо которых любит человек. Сюда добавляются некоторые предметы, используемые индейцами в домашнем хозяйстве и собственноручно ими изготовляемые. За каждым именем громко и возбужденно выкрикивается «хей!».
Танец начинается пронзительным свистом. Сама магическая формула гласит:
Хей, хей, хей!
Обезьяна, хей!
Красная, хей!
Коричневая обезьяна, хей!
Черная обезьяна, хей!
Капуциновая обезьяна, хей!
Серая обезьяна, хей!
Дикая свинья, хей!
Зеленый попугай, хей!
Долгохвостый, хей!
Домашняя свинья, хей!
Жирная, хей!
Женское платье, хей!
Пояс, хей!
Корзинка, хей!
Заклинание продолжается примерно час, все это время танцующие движутся то вправо, то влево. Каждый раз, как только они останавливаются, чтобы изменить направление движения, раздается громкий свист и крики «чи, чи, чи, чи», как будто этим криком пытаются поддержать непрерывность процесса.
Другое заклинание относится к женщинам и их плодовитости:
Хей! Хей! Хей!
Баба, хей! Баба, хей!
Совокупленье, хей!
Цанца пусть поможет, хей!
Пары, хей! Пары, хей!
Баба, хей! Баба, хей!
Пусть это будет, хей!
Мы это делаем, хей!
Это будет славно, хей!
Хватит, хей!
Центром песнопений и всех прочих действий во время праздника является цанца – добытая в бою, препарированная и высушенная голова врага. Его дух все время пребывает поблизости от головы и крайне опасен. Его всячески стараются приручить; если удалось поставить его себе на службу, он может принести огромную пользу. Он заботится о том, чтобы умножались свиньи и куры на дворе, благодаря ему умножаются клубни маниока. Все, что пожелаешь приумножить, он приумножает. Однако превратить его в раба совсем не просто. Поначалу он полон жажды мести, невозможно даже вообразить, что он может сделать с человеком. Но число действий и ритуалов, служащих тому, чтобы подчинить его воле хозяина, поистине удивительно. Праздник, длящийся много дней, завершается тем, что голова и дух, к ней относящийся, оказываются полностью в его распоряжении.
Если взглянуть на цанца с позиций знакомой нам военной морали, она, можно сказать, представляет собой то, что мы называем трофеем. На войну идут, чтобы добыть голову, и это единственная добыча. Но сколь бы маленькой она ни казалась, особенно когда сморщится до размеров апельсина, она вмещает в себя все, что только можно пожелать. Она творит любое угодное приумножение: животных и растений, необходимых для жизни, предметов, изготовляемых дома, и, наконец, собственно людей. Это невероятно концентрированная добыча, и заполучить ее в руки недостаточно, надо еще много работать, стараясь превратить ее в то, чем она должна стать для человека. Этот труд венчается совместным возбуждением праздника, особенно его магическими заклинаниями и танцами. В целом праздник цанца – это праздник приумножающей стаи. Военная стая, если ей везет, выливается в приумножающую стаю празднества; в превращении одной в другую заключается подлинная динамика религии живарос.
Танец дождя у индейцев пуэбло
Существуют танцы приумножения, задача которых – вызвать дождь. Танцоры, так сказать, вытопывают дождь из земли. Топанье ног – как падение капель дождя. Если дождь начинается во время танца, танец прекращается. Танец, изображающий дождь, в конце концов переходит в дождь. Группа примерно из 40 человек, совершая ритмические движения, превращается в дождь.
Дождь – это важнейший символ массы у народов пуэбло. Он играл важную роль даже у их предков, которым случалось жить и в других местах. Но с тех пор как они обосновались на сухих нагорьях, значение дождя так возросло, что он составляет теперь глубинную основу их верований. Маис, необходимый для жизни, и дождь, без которого не вырастет маис, – вот что стоит в центре всех их церемоний. Разнообразные волшебные средства, применяемые, чтобы вызвать дождь, концентрируются и усиливаются во время танца дождя.
