Не стану утверждать, будто сам считаю текущую ситуацию удовлетворительной. И она будет оставаться таковой до тех пор, пока мы не избавимся от пережитков традиционной морали. «Бутлегерский» секс столь же унизителен в сравнении с подлинным, как и бутлегерский алкоголь. Думаю, никто не посмеет отрицать, что после введения в Америке сухого закона в среде обеспеченной молодежи (особенно это относится к молодым женщинам) распространилась мода на пьянство. Мысль о том, что они нарушают закон, кружит им голову; преступив закон в отношении алкоголя, они преступают моральные рамки и в отношении секса. Кроме того, такая смелость действует на них как афродизиак. Вследствие этих причин молодые люди вступают в сексуальные отношения не по любви, а из бравады, да еще нетрезвыми. Секс, как и алкоголь, они употребляют в концентрированной дозе, чтобы ускользнуть от бдительного ока властей, но подобное употребление – в спешке и украдкой – не может принести истинного удовольствия. Мне кажется, рациональные и искренние сексуальные отношения, когда взаимодействуют две равные личности, в нынешней Америке крайне редко встречаются вне брака. В этом смысле моралисты добились успеха. Они не сумели предотвратить блуд; напротив, их стойкая позиция придала блуду перчинку и способствовала его распространению. Зато они преуспели в том, чтобы сделать блуд действительно недостойным занятием, так же, как преуспели с запретом алкоголя, который, по их утверждениям, отравляет человеческий организм. Они вынуждают молодых людей заниматься сексом тайно, в отрыве от повседневных отношений, совместной работы и всякой психологической близости. Наиболее робкие из молодых не отваживаются на полноценный сексуальный контакт, но обрекают себя на длительное возбуждение без удовлетворения, которое истощает нервы и ставит под сомнение возможность обретения подлинного восторга от секса впоследствии. Для большей части американской молодежи характерно также постоянное недосыпание из-за поздних вечеринок, что не может не отражаться на работе.
Однако последствия общепринятой морали могут быть еще более катастрофичными. Если «аморальный» поступок молодого человека станет известен хранителю морали, тот с садистским наслаждением предаст этот факт гласности. А поскольку молодым американцам практически негде получить сколько-нибудь полезные знания о противозачаточных средствах, случаи нежелательной беременности фиксируются не так уж и редко. Оказавшись в отчаянном положении, девушки решаются на аборт. Это процедура опасная, болезненная, запрещенная законом, и ее трудно скрыть. Пропасть между моралью молодого и старшего поколений, наблюдаемая невооруженным глазом в нынешней Америке, ведет в том числе и к следующему печальному результату: зачастую нет и не может быть настоящей близости или дружбы между родителями и детьми, а потому родители не в состоянии помочь своим детям советом или выразить сочувствие. Оказавшись в затруднительном положении, молодые люди не смеют обратиться к родителям из страха спровоцировать взрыв – тут возможен и скандал, и, безусловно, истерическое потрясение. Отношения родителей и детей становятся формальными, как только ребенок достигает подросткового возраста. Насколько цивилизованнее выглядят жители Тробрианских островов, у которых отец говорит любовнику дочери: «Ты спишь с моим ребенком; что ж, тогда женись на ней»
[82].
Но, несмотря на перечисленные недостатки, в эмансипации молодых людей Америки просматривается немало преимуществ, если сравнивать их со старшим поколением. Они свободнее от ханжеских предрассудков, более искренни, менее порабощены законами и установлениями, лишенными рациональных оснований. Еще мне думается, что они могут оказаться менее жестокими, менее грубыми и менее суровыми, чем старшее поколение, для которого характерны спонтанные всплески насилия, вызванные нереализованными сексуальными желаниями. Также можно надеяться, что, когда сегодняшнее молодое поколение достигнет зрелости, оно не полностью забудет свое поведение в молодости и будет проявлять терпимость к сексуальным экспериментам.
Положение дел в Англии в целом аналогично тому, что мы видим в Соединенных Штатах Америки, хотя англичане ведут себя несколько скромнее, поскольку у них нет сухого закона и меньше автомобилей. Кроме того, в Англии и уж точно на континенте, гораздо меньше практикуется сексуальное возбуждение без полного удовлетворения, а респектабельные английские особы, за некоторыми отдельными исключениями, менее одержимы соблюдением нравственности, чем это наблюдается в Америке. Тем не менее, различие между двумя странами сводится лишь к степени контроля.
Судья Бен Б. Линдси, который на протяжении многих лет возглавлял суд по делам несовершеннолетних в Денвере и на этом посту имел широчайшие возможности для установления фактов, предложил обществу новую институцию – по его формулировке, «товарищеский брак». К сожалению, он лишился своей должности: когда стало известно, что он поощряет молодых людей в их распущенности вместо того, чтобы пытаться внушить им чувство стыда и пробудить угрызения совести, активисты ку-клукс-клана и католики выступили против него сообща. Между тем товарищеский брак – это идея, высказанная мудрым консерватором. Это попытка привнести стабильность в сексуальные отношения молодежи, вытеснить преобладающий промискуитет. Линдси обращает внимание на очевидное: жениться молодым мешает отсутствие средств, а деньги нужны в браке частично на детей и частично потому, что жене не пристало самой зарабатывать на жизнь. Его точка зрения такова: молодым людям следует позволить новую разновидность брака, отличающуюся от обычной тремя характеристиками. Во-первых, им не следует заводить детей, а посему молодой паре надлежит предоставить все доступные сведения о способах предохранения. Во-вторых, пока нет детей и пока жена не забеременела, возможен развод по взаимному согласию. В-третьих, при разводе жена не должна иметь право на алименты. Линдси утверждает – по-моему, справедливо, – что если ввести такую форму брака законодательно, очень многие молодые люди, например, студенты университетов, станут заключать достаточно прочные союзы с совместным проживанием, и откажутся от участия в дионисийских оргиях
[83]. Линдси приводит доказательства того, что студенты, состоящие в браке, трудятся лучше холостых. Действительно, всякому очевидно, что работу и секс проще сочетать в условиях постоянных отношений, а не в угаре вечеринок и пьяных оргий. Нет ни малейших оснований считать, что совместная жизнь вдвоем будет обходиться дороже жизни по отдельности, поэтому экономические мотивы, главное сегодняшнее препятствие для брака, можно не принимать в расчет. Я нисколько не сомневаюсь в том, что идеи судьи Линдси, воплощенные в законе, окажут чрезвычайно благотворное влияние на молодежь, и это влияние будет выгодным в том числе с точки зрения морали.
