На мой взгляд, любопытная особенность развода в том, сколь велико в этом случае оказывается различие между законом и обычаем. Самые вольные законы отнюдь не обязательно провоцируют наибольшее количество разводов. В Китае до недавних потрясений развод был почти неизвестен, и, несмотря на пример Конфуция
[104], не одобрялся. Швеция допускает развод по взаимному согласию, чего не встретишь ни в одном штате Америки; однако в 1922 году – это последняя дата с сопоставимыми цифрами в моем распоряжении – число разводов на сотню тысяч человек населения составило 24 случая в Швеции и 136 случаев в Соединенных Штатах Америки
[105]. Думаю, это различие между законом и практикой крайне важно; сам я одобряю более снисходительные законы в этой сфере, но, пока существует нормальная семья с двумя родителями, есть веские причины поддерживать практику противодействия разводам, за исключением некоторых крайних случаев. Я придерживаюсь этой точки зрения, потому что воспринимаю брак не просто как сексуальное партнерство, но прежде всего как желание сотрудничать в продолжении рода и воспитании детей. Возможно и даже вероятно, как мы видели в предыдущих главах, что брак, понимаемый таким образом, падет под напором разных сил, среди которых главенствуют экономические, но в этом случае должен исчезнуть и развод, так как существование этой институции зависит от существования брака (он служит для последнего своего рода выпускным клапаном). Словом, в текущем обсуждении мы будем придерживаться рамок семьи с двумя родителями как распространенной нормы.
Протестанты и католики в целом трактуют развод не с точки зрения биологического предназначения семьи, но исходя из богословской концепции греха. Католики, утверждая, что брак нерасторжим, ибо заключается пред Господом, по необходимости считают, что, если двое поженились, ни один из них при жизни другого не вправе грешить на стороне, каков бы ни был по своему содержанию сам брак. Протестанты в целом допускают развод – отчасти, потому что не согласны с католическим представлением о святости брачных уз, отчасти потому, что принципиальная нерасторжимость брака может спровоцировать человека на измену, которая является смертным грехом; чем легче развод, тем ниже вероятность прелюбодеяния. Потому в тех протестантских странах, где развестись просто, к прелюбодеянию относятся крайне неодобрительно, а там, где возможность развода отрицается, прелюбодеяние признается грехом, но допускается – во всяком случае, когда речь идет о мужчинах. В царской России развестись было чрезвычайно трудно, и люди не осуждали Горького за его бурную личную жизнь, в отличие от политической деятельности
[106]. В Америке же, напротив, никто не критиковал его политические взгляды, зато его осуждали по моральным соображениям, и ни одна гостиница не приняла бы его постояльцем.
Ни протестантскую, ни католическую точку зрения по данному вопросу невозможно обосновать рационально. Давайте начнем с католиков. Предположим, муж или жена впали в безумие в браке; в этом случае нежелательно рождение детей, а тех детей, что уже успели родиться, следует изолировать от безумца. Полное разделение родителей, даже при условии, что безумец временами приходит в себя (на краткий или длительный срок), желательно в интересах детей. Утверждать, что и при таких обстоятельствах здравомыслящий партнер не вправе искать любых юридически допустимых сексуальных отношений на стороне, значит проявлять бессмысленную жестокость, которая никак не содействует общественному благополучию. Выбор здравомыслящего партнера невелик и мучителен: он либо продолжает воздерживаться, чего требуют закон и общественная мораль; либо вступает в тайные отношения, старательно избегая зачатия; либо выбирает, как говорится, открытый грех, с детьми или без – уж как получится. Везде есть свои трудности. Полное сексуальное воздержание, в особенности когда ты уже привык к таким контактам в браке, очень болезненно. Оно нередко приводит к преждевременному старению и способно обернуться душевным расстройством; так или иначе, человек непременно становится малоприятным в общении, сварливым и раздражительным. Для мужчины вдобавок имеется немалая опасность того, что однажды самообладание ему внезапно изменит, и это закончится актом насилия, ибо желание удовлетворить сексуальную потребность может оказаться сильнее моральных принципов и страха наказания.
Вторая альтернатива, а именно тайная бездетная связь, является на практике наиболее распространенной в контексте нашего обсуждения. Она также чревата серьезными потрясениями. Необходимость скрываться угнетает партнеров. Полноценные сексуальные отношения невозможно развивать, не имея в виду детей и не ведя совместную жизнь. Более того, если мужчина или женщина молоды и активны, для общества будет полезнее позволить им завести общих детей. И, напротив, я считаю порочным и вредным законодательно закреплять условие, согласно которому человек не может иметь других детей, кроме как от сумасшедшего партнера.
Третий вариант, жизнь в «открытом грехе», представляется наименее ущербным – как для индивида, так и для общества, если таковое возможно, но по экономическим причинам этот вариант в большинстве случаев неосуществим. Врач или адвокат, пытаясь жить в открытом грехе, лишится своих пациентов и клиентов. Человек, подвизающийся в какой-либо ученой области, незамедлительно потеряет свою должность
[107]. Даже если экономические условия благоприятствуют открытому греху, большинство людей испугается социального порицания. Мужчинам важно быть членом какого-нибудь клуба, а женщинам нравится ощущать себя уважаемыми в глазах других женщин. Разумеется, вынужденный отказ от этих удовольствий будет чрезвычайно болезненным. Следовательно, открытый грех притягателен разве что для богачей, художников, писателей и прочих – в богемной среде к таким вещам относятся более снисходительно.
Отсюда следует, что в стране, где не дают развода по причине сумасшествия партнера, как в Англии, мужья и жены таких несчастных оказываются в невыносимом положении, в пользу которого нельзя привести никаких доводов, помимо теологических суеверий и предрассудков. Сказанное о безумии так же верно и для венерических болезней, повседневных преступлений и бытового пьянства. Все перечисленное разрушает брак, как на последний ни смотри. Они делают партнерство невозможным, ставят под сомнение продолжение рода и целесообразность общения заболевшего / буйного / пьющего родителя с детьми.
