Уход из семьи – по-настоящему, не временно – является достаточным основанием для развода, ибо в данном случае суд просто-напросто признает свершившийся факт, а именно – что брак распался. Впрочем, с юридической точки зрения тут имеются некоторые осложнения: если давать развод на основании ухода из семьи, многие воспользуются этой уловкой и разводов станет еще больше. То же самое можно сказать и в отношении ряда других причин для развода, будто бы очевидных. Многие супружеские пары испытывают столь горячее желание расстаться, что готовы прибегнуть едва ли не к любому средству, разрешенному законом. По старым английским законам развод допускался в том случае, если мужа признавали виновным в прелюбодеянии или жестокости, и достаточно часто муж сговаривался с женой и колотил ее в присутствии слуг, чтобы заручиться доказательствами жестокости. Насколько желательно, чтобы двух людей, страстно мечтающих о расставании, закон принуждал терпеть компанию друг друга, – иной вопрос. Мы должны предельно честно признать, что любые основания для развода неизбежно окажутся доведенными до крайности, а многие люди начнут осознанно вести себя таким образом, чтобы предоставить эти основания. Но давайте отвлечемся от юридических затруднений и продолжим наше исследование обстоятельств, препятствующих сохранению брака.
Прелюбодеяние как таковое не должно, по-моему, считаться основанием для развода. Если люди не стиснуты строжайшими запретами или жесткими моральными установлениями, мне трудно представить, чтобы на протяжении всей своей жизни они ни разу не испытали желания изменить своей половине. Но такие желания вовсе не подразумевают, что существующий брак перестал служить своей цели. Между мужем и женой может по-прежнему наличествовать горячая привязанность и желание сохранить брак. Предположим, например, что мужчине предстоит провести по делам несколько месяцев вдали от дома. Если он физически здоров, ему будет трудно соблюдать воздержание весь этот срок, как бы он ни любил свою жену. То же самое касается его жены, если она не слишком строга в вопросах морали. Неверность в подобных обстоятельствах ни в коем случае не должна восприниматься как преграда для семейного счастья – и не является преградой, если муж и жена не видят необходимости в мелодраматических приступах ревности. Можно пойти дальше и сказать, что обеим сторонам в браке надлежит мириться с такими временными увлечениями своих половин, при условии, что супружеская привязанность продолжает существовать. Психология прелюбодеяния опошлена и опорочена общепринятой моралью, которая в моногамных странах постановляет, что влечение к одному человеку несовместимо с искренней привязанностью к другому. Всем известно, что это не так, но все почему-то под влиянием ревности цепляются за эту ошибочную теорию и раздувают из мухи слона. Следовательно, прелюбодеяние не является веским основанием для развода, за исключением случаев, когда налицо сознательный выбор в пользу любовника или любовницы.
Сказанное, безусловно, означает, что интрижка на стороне не предполагает появления детей. Едва на сцене появляются незаконнорожденные дети, все становится куда сложнее. Это в особенности верно для детей жены, поскольку в случае, если брак сохраняется, муж сталкивается с обязанностью воспитывать ребенка чужого мужчины вместе со своими и даже (если стремятся избежать скандала) как своего. Это противоречит биологическому базису брака и вызывает вдобавок сильнейшее инстинктивное напряжение. Потому до изобретения средств контрацепции супружеская измена, возможно, заслуживала того внимания, которое ей придается, но контрацептивы значительно облегчили для нас различие между половым актом вне брака и контактами в браке, то есть в партнерстве ради продолжения рода. А посему ныне следует уделять гораздо меньше внимания адюльтеру, нежели того требует традиционная мораль.
Желательные основания для развода можно разделить на две категории. Есть те, которые охватывают недостатки одного партнера: безумие, дипсомания
[108] и преступные наклонности; также есть те, которые сводятся к взаимоотношениям мужа и жены. Может случиться так, что и без вины кого-либо из супругов им станет не мила совместная жизнь – если не пойти на довольно серьезные жертвы. Может случиться так, что у каждого найдется важное занятие, которое потребует раздельного проживания в разных местах. Может случиться так, что один, не испытывая неприязни к другому, вдруг увлечется кем-то посторонним, причем увлечется настолько, что брачные узы покажутся ему невыносимыми. В этом случае, если не вмешается закон, между супругами непременно возникнет ненависть. Вообще-то такие случаи, как хорошо известно, вполне способны обернуться убийством. Если брак распадается из-за недееспособности одного партнера или вследствие обуявшего кого-то всепоглощающего чувства, не следует, вопреки сегодняшней практике, возлагать на кого-либо вину. По этой причине наилучшим основанием для развода в подобных ситуациях будет взаимное согласие. Иные основания понадобятся лишь тогда, когда брак разваливается из-за целенаправленных действий кого-то из партнеров, в том числе скрытых черт характера.
Чрезвычайно трудно составлять законы, посвященные разводу, поскольку, каковы бы ни были законы, судьи и присяжные всегда будут руководствоваться собственными страстями, а мужья и жены станут делать все возможное, чтобы преодолеть барьеры, возводимые законодателями. Хотя по английскому праву развод нельзя получить без обоюдного согласия мужа и жены, все знают, что в действительности такое согласие обычно имеется, просто его не озвучивают. В штате Нью-Йорк нередко нанимают свидетелей, которые приходят в суд и подтверждают факт измены. Жестокость теоретически является отменным основанием для развода, но ее можно истолковать таким образом, что процесс превратится в абсурд. Когда самый выдающийся киноактер наших дней разводился с женой, обвинявшей его в жестокости, один из пунктов обвинения гласил, что он, оказывается, приводил домой приятелей и говорил с ними о Канте
[109]. Вряд ли можно вообразить, что калифорнийские законодатели в здравом уме одобрили бы прецедент, позволяющий женщине развестись с мужем из-за интеллектуальных бесед в ее присутствии. Единственное спасение от всех этих интриг, нелепостей и нападок – развод по взаимному согласию всегда, когда отсутствуют какие-либо определенные показания для развода (безумие, к примеру), побуждающие одну из сторон подать заявление о расторжении брака. Сторонам придется уладить все финансовые претензии за пределами суда, и никому не потребуется нанимать хитроумных крючкотворов, чтобы доказать монструозность партнера. Должен добавить, что признание брака недействительным, в настоящее время фиксируемое при невозможности сексуальных отношений в браке, следует объявлять, когда брак является бездетным. То есть когда у мужа и жены нет детей, и они хотят расстаться, им достаточно предъявить медицинское свидетельство, из которого явствует, что жена не в тягости. Истинная цель брака – дети, и удерживать пару в бездетном союзе значит жестоко обманывать людей.
Что ж, хватит насчет законов о разводе; что касается обычаев, тут другое дело. Как мы уже видели, закон может облегчить процедуру развода, но вот обычаи ее усложняют. Думаю, отмеченная нами частота разводов в Америке объясняется отчасти тем, что люди ищут в браке что-то, чего там нет, а эти поиски, в свою очередь, отчасти связаны с нетерпимостью к прелюбодеянию. Брак должен быть партнерством, равноправным с обеих сторон, длиться по желанию супругов минимум до тех пор, пока не подрастут дети, и не оказываться под угрозой из-за мимолетных увлечений партнеров. Если такие временные увлечения не одобряются обществом или отягощают совесть кого-либо из партнеров, каждая интрижка должна по необходимости заканчиваться новым браком. Такое отношение способно, думается, полностью уничтожить семью с двумя родителями, ведь если у женщины новый муж каждые два года и новый ребенок от каждого мужа, дети в итоге забудут об отцах, а брак утратит свой raison d’etre. Мы вновь возвращаемся к святому Павлу: брак в Америке, как излагалось в Первом послании к коринфянам, трактуется как альтернатива блуду; следовательно, если мужчина готов на грех, ему надо давать развод.
