— Так я допущен в главную лабораторию, где создаются твои колдовские зелья.
Я снова повторила все действия: яйца-сахар-миксер-кефир-разрыхлитель-какао-мука, перемешать-отсадить-духовка — только в пять раз быстрее и не задумываясь о запахах кефира, шоколада и горохового супа.
— Да! И у меня заказ на двести волшебных кексиков, которые превращают детей в гремлинов!
— Я однажды в Амстердаме съел кексик и до-о-олго был гремлином. Ты уверена, что это законно?
— Я уверена, что у тебя есть двадцать пять минут, пока они пекутся.
Что тут можно успеть?
— Опять ты мне не даешь оттрахать тебя от души. Условия, загадки, препятствия, долбаный квест!
— Ты первый начал. — Я судорожно расстегивала ремень на его джинсах, он так же стремительно поддел мой топик и стянул его через голову.
Не удержался и приник к соскам с таким стоном, словно много часов мечтал только об этом. Я вздрогнула и выгнулась, опираясь руками на плиту позади меня.
Он обвел языком сначала один сосок, потом другой, сомкнул губы, теребя самый кончик языком. Мне показалось что кто-то провел прямую магистраль из нервов толщиной с канат от сосков прямо к клитору. Потому что эти тревожащие ласки моментально отдавались между ног сладким трепетанием, похожим на касания крыльев бабочки.
Я нащупала молнию на его джинсах, потянула ее вниз, уже упираясь пальчиками в напряженную пружинящую плоть под ней. Провела рукой через ткань трусов.
Макс резко вздохнул и выпрямился, накрывая мой рот своим.
Его руки огладили мои бедра, перешли на талию, пальцы поддели тонкую ткань домашних обтягивающих шортиков и потянули ее вниз.
Я свела бедра:
— Что, прямо тут? — Я смотрела в его бесстыжие темные глаза.
— Нам же нужно следить за твоими печеньками… — он развернул меня спиной к себе и освобожденный член начал тереться об меня сзади, а Макс все наглее вжимался в меня. Мне приходилось сильнее упираться в плиту руками и оттопыривать задницу, чтобы не коснуться горячей дверцы духовки.
Стремительно прошуршал презерватив: похоже, у сударя было много тренировок!
— Держись крепче, сахарная фея… Если я сейчас тебя не трахну, и нам в очередной раз помешают твои выкрутасы, я просто взорвусь!
Он приспустил мои обтягивающие пижамные шортики, под которые и не предполагалось надевать белья. Можно подумать, я его ждала.
Если бы я его ждала, я бы вообще не стала одеваться, и соседи получили бы полное удовольствие у своих окон!
Приподнялась на цыпочки, выгнула спину, нетерпеливо вертя задницей, и он вдвинул в меня член с протяжным:
— Бляяяяяаааааа…
Я закусила губы, чтобы тоже не заорать от наполнившего меня ощущения его плоти, его живой и мощной силы, с которой он начал двигаться, с размаху ударяясь в мои бедра. Резко и быстро, наполняя собой, утоляя первую жажду, самое острое иссушающее чувство нужды, родившееся в темной кладовке под шепот о сексе с незнакомцем.
Может быть, у него родилось и раньше. Я же не знаю, почему он пошел за мной.
Но больше суток лихорадка только распалялась, не затухая от оргазмов от его языка и пальцев, напротив — это было как тушить бензином костер.
А сейчас — да, спасибо, что выплеснули в него стакан воды…
Макс прижимал меня к себе. Одна его рука мяла мою грудь, то и дело пропуская между двумя пальцами соски, другая лежала на лобке, вдавливая меня в его пах так плотно, что резкие движения будто протыкали меня насквозь.
— Если я сейчас кончу, это будет самое бездарное бесконечное время ожидания в мире, — вдруг прохрипел он, выходя из меня.
— Чтоааааа? — Я даже оглянулась, чтобы убедиться, что ощущения меня не обманывают.
Макс прижал меня спиной к себе, медленно и долго выдыхая. Уткнулся мне в шею, накрыл губами и прошелся там языком по кругу, а потом засосал кусочек кожи, оставляя фиолетовую метку.
— Эй, ты что? — Я попыталась вывернуть голову, чтобы ее увидеть. — Ты совсем, что ли? Мне засосы со школы никто не ставил.
— Это будет твое наказание… — его грудь ходила ходуном, член по-прежнему стоял, но он пережидал паузу. — У тебя есть кто-нибудь, кому нельзя их показывать?
— Нет…
— Тогда готовься…
Он захватил меня с собой, отходя к застеленной кровати. В студии что удобно — все близко. Где спишь, там и работаешь… И трахаешься тоже.
Он выпустил меня на три секунды — ровно, чтобы стянуть с себя джинсы и футболку с рубашкой, а потом устроился полусидя на моей разобранной кровати, прислонившись к стене. Меня он бесцеремонно подтащил поближе, заодно окончательно стаскивая шортики.
— Иди сюда… — он притянул меня, но остановил, не дав прислониться. — Стой.
Его ладони с растопыренными пальцами накрыли мою грудь, грубо стиснули, и Макс снова втянул воздух сквозь сжатые зубы.
Я поставила колени по обе стороны от его бедер над боевито торчащим членом, ничуть не утратившим свой задор.
— Насаживайся.
Я расставила ноги шире и начала опускаться, глядя прямо в его глаза с расширившимися зрачками, занявшими почти всю радужку. Когда головка члена коснулась входа в меня, он притянул меня к себе, заставляя лечь ему на грудь.
Дотронулся до шеи языком и повел влажную горячую дорожку, одновременно контролируя скорость, с которой я впускала его в себя. Когда он вошел до конца и уперся внутри, вызвав у меня короткий тяжелый стон, Макс сжал зубы, оставляя на коже полукруглую отметину.
— Ты еще и укусы будешь оставлять?
Я поерзала, привыкая к ощущению заполненности внутри, и оперлась ладонями на его грудь. Он лежал подо мной такой вальяжный, красивый как бог, с растрепанными выгоревшими волосами — я и не помнила, когда последний раз была в постели с таким красавчиком.
— Я бы тебе и маячок вживил, и ошейник надел с коротким поводком, чтобы не сбежала.
— Разве тебе не понравилось меня ловить?
Он прошелся взглядом по моему телу так нагло, что захотелось прикрыться.
Несмотря на то что девичья честь была уже полностью повержена. Я приподнялась и вновь опустилась на него, все так же опираясь на ладони. Мое тело, разогретое им же вчера ночью, требовало отнюдь не работы, оно хотело вот этого — кожа к коже, искры между нами, магнитное притяжение столь сильное, что разлепить нас практические невозможно.
— Посмотрим, стоит ли приз усилий, — ухмыльнулся он провокационно.
— Что? — Я отшатнулась, попытавшись слезть с него, но Макс положил горячие ладони мне на бедра, резко вернув обратно, вогнав себя вновь до конца.
— Нет, родео выглядит иначе. Я забыл. Это я должен вырываться… — он поддал бедрами вверх. — Но я не хочу.
