Пришлось купить муку, желтое деревенское масло, сливки, жирность которых никто не знал, огромные яйца с прилипшим пухом и ароматный коричневый сахар. И взяться самой.
Пока я взбивала сливки и варила ганаш для буше, я вдруг почувствовала, что безумные белки мыслей, непрерывно бегавшие по кругу в моей голове до этого момента, замерли, подскочили поближе к миске, расселись на ветках и стали принюхиваться.
Следующим я решила приготовить «Птичье молоко» — помнила, что это сложно. Я тщательно следовала всем указаниям в рецепте, и у меня получилось с первого раза!
А вот со второго — нет.
Но я уже знала, чем успокоить моих белок.
Мне кажется, я начала продавать свои десерты не только потому, что это дало мне шанс зарабатывать как-то веселее, чем раздачей листовок или бесплатных образцов пельменей. Просто все эти горы сладостей нужно было куда-то девать! Подружки, раздающие листовки вместе со мной, скоро начали просто сбегать при виде очередной коробки с «Наполеоном». Ты, говорили они, ведьма и не толстеешь от сладкого, а нам еще в униформу надо помещаться.
Я не толстела от сладкого, потому что его не ела.
Но мне тоже хотелось чего-нибудь необязательного и праздничного.
И еще белки — они возвращались и внимательно смотрели мне в глаза, когда даже «Птичье молоко» стало получаться стабильно на автомате. Мне требовалась более сложная задача.
Муссовые торты кажутся невероятно сложными. В самом простом пирожном четыре этапа и четыре разных элемента.
Начинка — инсерт из фруктового пюре.
Мусс — чаще всего сливочный.
Основание — какой-нибудь бисквит.
Покрытие — глазурь или велюр.
А ведь можно сделать две начинки. И еще тонкую прослойку из чего-нибудь неожиданного. И украшение сверху. Или шоколадную капсулу с сюрпризом внутри. Или даже два мусса. И две разные зеркальные глазури — или глазурь и велюр…
Это если не считать, что сначала нужно заморозить инсерт, потом утопить его в муссе и заморозить уже так, а потом уже украшать. То есть, без мощной морозилки все это развлечение — на три дня.
Мне подходило.
Новый вызов и новый способ успокоить белок.
Я старалась не думать о том, что будет после того, как я освою и этот уровень.
Но муссы подарили мне совершенно новый вид сумасшествия.
Если раньше я подходила к приготовлению десертов как к задаче: надо правильно выполнить последовательность действий — то муссовые торты открыли мне новое измерение.
Вкусы и их сочетания.
Банальные: «Что может быть прекраснее малины со сливками?» — говорила я сначала.
Господи, да что угодно!
«Например, малина с базиликом», — ошибалась я через год.
Ничего не надо. Просто малина. Малиновый мусс, малиновое кремю, малиновое компоте и миндальный крамбл. Идеальная малина.
Я уходила от навязшего в зубах манго-маракуйи к отдельно манго с рукколой и отдельно маракуйе с козьим сыром.
Я сбегала от банальностей в виде яблочного пирога с корицей и прибегала к карамельному муссу с яблочным конфи и пряными травами.
Я предлагала людям торт с лавандой и ежевикой и торт с ананасами и пармезаном — странно, но они соглашались. Должно быть, от удивления.
Так я научилась любить настоящие вкусы, находить их сильные стороны и дополнять слабые другими вкусами. Успокоила своих белок. Нашла самый лучший способ справиться с любым стрессом.
Просто сделай про него десерт, Ася.
Черешня с виски.
Карамель из красных апельсинов.
Очень темный шоколадный мусс.
Солоноватое песочное тесто в основе.
И сладкая розовая глазурь на белом шоколаде.
Это совершенно все объясняет, не переводя язык вкусов на человеческий язык.
Я была уже сыта тем, что приготовила пирожное, пробовать его нужды не было.
Как раз сидела и украшала его поверх глазури тонкими перышками из белого шоколада, когда раздался звонок в дверь.
Я его ждала.
Открыла и замерла на пороге, глядя в теплые улыбчивые глаза Макса и гадая: что на этот раз? Какое безумие он приготовил мне сейчас? Что он может мне предложить? Чем удивить?
Да так, чтобы я согласилась, была довольна, и это перевесило бы все минусы его положения почти женатого мужчины. Зачем мне женатые, если вокруг столько свободных?
— Впустишь? — как-то застенчиво спросил он и взъерошил выгоревшие на карибском солнце волосы.
— А какие у тебя есть аргументы? — поинтересовалась я.
— Аргументы у меня примитивные мужские. Два стейка рибай и аргентинский мальбек.
— А сам ты что — останешься голодным? — я строго свела брови.
— Ни за что не поверю, что в такую маленькую Асю поместится целых два огромных стейка.
Он прошел в комнату, пытаясь меня обнять, но в одной руке у него была упаковка стейков, а в другой бутылка. Но он и телом умел притереться так, языком проникнуть между моих губ так, мурлыкнуть на ухо так… что обычные объятия казались чересчур невинными, и хотелось большего.
— Ты же помещаешься… — безбожно польстила я ему. — А тут какие-то стейки.
— Ладно, за такие слова готов отдать тебе оба. На твоей плите их можно жарить, или она только для священных капкейков?
— Если жарить будешь ты, то можно все. Не откажусь, если наваришь борща и навертишь голубцов на месяц вперед, а то мне вечно некогда, — внесла я предложение.
— Неужели ты думаешь, я доверю готовить мясо женщине? — Макс не сдавался. Молодец какой, а.
— Я еще предлагаю не доверять женщине мыть посуду и плиту после приготовления мяса, — нанесла я последний удар.
— Коварная!
— Приземленная, — уточнила. — Кстати, там в раковине еще несколько мисок и лопаточек. Можешь их тоже помыть.
— Ты меня убиваешь! — проворчал Макс, но мужественно направился к раковине.
— Говорят, еще ни один мужчина не был убит женщиной во время мытья посуды.
Я выложила мясо на бумажные салфетки, открыла вино и с наслаждением наблюдала как Макс, скинув футболку, чтобы не замочить, действительно очень ловко и тщательно моет мои миски и венчики миксера. И даже не пытается изобразить, что совершенно не умеет это делать и сейчас перебьет всю посуду, как делали некоторые мои знакомые.
Мышцы на его широкой загорелой спине перекатывались под кожей как у ягуара или горного льва. Это было чертовски сексуально — даже лучше, чем если бы он делал упражнения с гантелями. Мускулы, работающие вхолостую, прокачка ради прокачки, никогда не будут выглядеть такими красивыми, как те, что заработаны честным трудом. Мне кажется, любая женщина отличает их интуитивно. А любой тренер — по форме мышц.
