Мы мастурбировали друг другу и шептали самые грязные и непристойные фантазии, самые невероятные и жаркие, некоторые из которых заставляли нас замирать на секунду и долго смотреть друг на друга расширившимися зрачками. Хотелось сейчас же, немедленно это все воплотить, но у нас была только скрипучая кровать и наши руки.
И когда Макс стал часто дышать и толкаться бедрами в мою ладонь, а его член разбух и напрягся, и когда я перестала держать ритм и свела ноги, запирая пальцы Макса внутри себя, мы закрыли друг другу ладонями рты, вжались горячими телами друг в друга максимально плотно, чтобы погасить судороги, — оргазм накрыл нас одновременно, один на двоих, яростный и острый от распаленного воображения и невозможности его воплотить.
Это было томительно и жарко, и мы долго приходили в себя, все еще глядя друг другу в глаза. А потом Макс сказал:
— Я должен тебе признаться.
У меня сердце ухнуло куда-то в живот. Что еще?!
— Я влюбился сразу, как увидел тебя, солнечную и светлую, в том желтом платье. Ты стояла в саду, такая сияющая, весенняя. Если бы дьявол в тот момент предложил отдать десять лет за одну ночь с тобой, я бы подумал — в чем подвох? А когда ты стала отвечать на мои провокации и затевать свои, я совершенно потерял голову.
— Я знаю… — прошептала я. — Теперь знаю. Ты забил на работу, где мог, а где не мог — забил на сон. Любовь моя, неужели ты считаешь меня настолько слепой дурочкой?
— Подожди, еще не все, — он сглотнул. — Когда мы меня бросила, и я приехал к тебе, я соврал. Я не хотел тебе рассказать тридцать первого августа. Я уже тогда хотел сделать тебе предложение. Мне казалось, это будет охренительно романтично — наше конечное лето перетечет в бесконечную жизнь.
— В этом месте я должна растаять? — проворчала я.
Он облизнул губы и тяжело выдохнул, как будто это все действительно давалось ему нелегко.
— Я, может быть, наделал до черта тактических ошибок, Ась. Говорил не то и не так, ходил по краю и едва тебя не потерял. Но, поверь мне, стратегически я всегда понимал, кто ты для меня. С первой секунды, когда не захотел тебя отпустить, и до последнего решения, когда понял, что ты нужна мне на всю жизнь. Я всегда буду рядом и всегда тебя найду, как бы ты ни пряталась.
Забавно, что когда Вик сказал мне то же самое, я испугалась до полусмерти и бежала так далеко и так быстро, что чуть не сбежала от самой себя.
А когда говорит Макс, в груди теплеет и хочется прижаться к нему и пообещать, что я не буду больше убегать.
Но я ведь буду. Пусть догоняет.
Утром мы завтракали все вместе. Даже мама, обычно встававшая не раньше полудня, вышла пораньше, но так душераздирающе зевала, что мы отправили ее обратно спать.
Не последний раз видимся, еще поговорим.
— Очень рада, что ты наконец познакомила нас со своим мальчиком. Хоть в двадцать пять наконец нашла хорошенького, а не этого урода Верейского. — Она скривилась. — Не знаю, почему Дима его не уничтожил.
— Надо было, — хмыкнул отчим, провожая ее. — Но тогда не вышло бы так, как вышло. Когда бы она нам зятя привела?
— Но теперь-то можно? — с надеждой спросила я. — Он свою роль сыграл.
— Ты еще сомневаешься?.. У меня к нему давние счеты, — на губах у него играла предвкушающая улыбка. — Пойдем в кабинет, поговорим. Макс пока погрузит в машину твое любимое варенье.
Если честно, я немного боялась разговора. То, что Вик многое поставил на свою схему, и полная уверенность Макса в том, что у меня будут неприятности, заставили сомневаться в реальности моих представлений о моей семье.
Но у Димы, оказывается, были заботы поважнее, чем неловкая попытка мести старого козла.
— Ась… — он не стал садиться за стол, чтобы не устраивать нам мизансцену «просительница у босса». — Когда ты начнешь называть меня папой?
— Ты мне не отец, — я закатила глаза. Нашел время.
Поначалу он страшно обижался на это, теперь все реже, но вот, видимо, за Вика я должна расплатиться.
— Спасибо, я помню… — он вздохнул. — Твоя мама так и не поделилась, кто им был?
— Нет. Ее право. — Если честно, мне никогда не было интересно. — Было бы забавно, если ты. Ошибка молодости, случайная встреча на дискотеке — и потом через шесть лет они не узнали друг друга! Как в сериале.
— Вряд ли, я всегда уважал Уголовный Кодекс.
— Это даже сейчас не преступление, — фыркнула я. — А тогда возраст согласия был вообще четырнадцать. Что ты морщишься, можно подумать, тебе не нравится, что она вечная девочка-девочка.
— Ась, ну вот за что ты так зла на меня? — устало спросил Дима. — Серьезно, только за то, что я не знал о тебе?
У меня так неожиданно брызнули слезы из глаз, что я не успела среагировать и взять себя в руки. Только отвернулась и посильнее закусила губу, чтобы очухаться.
— За то, что ты ей был дороже меня, — ответила, только когда убедилась, что не всхлипну посреди фразы. — Ты вообще представляешь, что это такое — ни для кого не быть дороже всех?
— Бабушка… — начал Дима.
— Бабушка тоже по мужу тосковала, мне ли не знать! И маму любила все равно сильнее. Внуков вообще балуют больше, чем детей, и, как ни странно, больше правнуков. Не остается уже любви, наверное.
— Ась… — после моей первой истерики в восемь лет, когда Дима хотел меня обнять, он больше не пытался, хотя иногда мне хотелось. Как сейчас. — Я не могу это изменить. И не могу полюбить тебя сильнее. Согласись, это было бы странновато.
— Я понимаю.
— Но у тебя есть твой упрямый смешной мальчик. Если бы ты могла посмотреть на него моими глазами, ты бы увидела, что ты для него — весь мир. Он запросто обменяет весь мир на тебя. Только тс-с-с, я этого не говорил. И постарайся его сильно не тиранить.
— Ой, ну когда я его тиранила… — я смахнула слезы с ресниц и быстро улыбнулась. Дима сделал вид, что ничего не заметил.
— Ась, я тебя с восьми лет воспитывал, — ухмыльнулся он. — Мне ли не знать.
— Может, я изменилась.
— Да фиг тебе, только хуже стала. И молодец. Таких, как ты, любят крепче всего. Найти удобную — вопрос лишь времени. Найти свою — можно потратить всю жизнь.
Я не знала, что ему ответить. Меня беспокоило, что он, похоже, Макса уже тоже усыновил. И даже если я его брошу, все равно будет помогать.
— А что с шумихой? — вспомнила я. Дома телевизора не было, телефон я выключила, охрана не пропускала посторонних дальше ограды, так что я понятия не имела, что меня ждет в большом мире.
— Хочешь, чтобы я что-нибудь сделал?
— Я?
— Тебя же будут доставать. Журналисты, блогеры, просто психи, — вот теперь Дима прошел за стол. Деловой разговор.
