– Я уже кончила, пока тёрлась о твою ногу.
– Можно и по-другому, нежнее.
– Нет, правда, не стоит. Я уже устала.
И Будур поняла с недоумением, которое отразилось в её глазах, что Кирана не позволит ей прикоснуться к себе.
15
После этого Будур ходила на курсы в смешанных чувствах. На занятиях и в кафе Кирана вела себя с ней так же, как и всегда, наверняка из соображений приличия, но Будур от этого становилось неприятно, и ещё – печально. В кафе она садилась по другую сторону стола от Кираны, редко пересекаясь с ней взглядом. Кирана поняла намёк и вернулась к разговору, текущему на её стороне стола, поддерживая диалог в своей обычной манере, которая теперь казалась Будур немного натянутой, и даже утомительной, хотя и не более многословной, чем обычно.
Будур повернулась к Хасану, который описывал путешествие на Сахарные острова между Инчжоу и Инкой, где он планировал днями напролёт курить опиум, развалившись на белых пляжах или в бирюзовой воде у их берегов, тёплой, как парное молоко.
– Как было бы славно, не правда ли? – спросил Хасан.
– Разве что в следующей жизни, – ответила Будур.
– Следующая жизнь, – язвительно фыркнул Хасан, глядя на неё налитыми кровью глазами. – Какая милая мысль.
– Никто не знает наверняка, – ответила Будур.
– Ага. Может, нам всем стоит наведаться к мадам Сурури, узнать, кем мы были в прошлой жизни. Поговорить с близкими в бардо. Так делает половина вдов Нсары, наверняка это приносит им утешение. Если ты веришь в такое, – он указал за большое окно, где по улице проходили люди в чёрных пальто, сгорбившись под зонтиками, – но только это глупо. Большинство людей не живут даже той жизнью, которая им дана.
Жизнь одна. Будур никак не могла смириться с этой мыслью, хотя и учёные, и все остальные в один голос убеждали, что эта жизнь – единственная, это всё, что у тебя есть. Когда Будур была маленькой, её мать говорила: веди себя хорошо, если не хочешь вернуться улиткой. На похоронах читали молитвы о новом существовании умершего, прося Аллаха дать ему шанс исправиться. Теперь же всё это было отринуто: и будущие жизни после смерти, и рай, и ад, и сам Бог – вся белиберда, все предрассудки былых поколений, сочинявших в своём непомерном невежестве мифы, чтобы придать чему-то смысл. Современные люди жили в материальном мире, эволюционировавшем до своего теперешнего состояния по воле случая и законов физики; они проживали свою единственную жизнь в мучениях и умирали (это выяснили учёные в результате своих исследований), и ничто в жизни и опыте Будур не указывало на обратное. И наверняка так оно и было. Такова была реальность, им оставалось или приспособиться, или обманываться иллюзиями. И каждый приспосабливался к своему космическому одиночеству: к Накбе, к голоду и тревогам, к кофе и опиуму, к осознанию конца.
– Мне не послышалось, ты предложил посетить мадам Сурури? – спросила Кирана с другого конца стола. – Отличная мысль! Так и поступим. Это будет образовательная экскурсия в рамках курсов истории: посещение места, где люди до сих пор живут той же жизнью, что и сотни лет назад.
– Как я понимаю, она обычная старая шарлатанка.
– Мой друг посещал её сеанс и сказал, что прекрасно провёл время.
Слишком много часов они провели в этом месте, глядя на одни и те же пепельницы и кофейные круги на столешницах, те же дождевые капли на окнах. Поэтому они забрали свои пальто и зонты, сели на трамвай № 4, едущий вверх по течению реки, и докатились до бедного жилого квартала, примыкающего к старым верфям, где на каждом углу торчали маленькие магрибские лавки. Между швейным ателье и прачечной прятался тесный проход к комнатам над магазинами. На их стук дверь открылась, и их пригласили в прихожую, а затем дальше, в тёмную комнату, заставленную диванами и маленькими столиками, очевидно, переделанную гостиную довольно большой старой квартиры.
Восемь или десять женщин и трое стариков сидели на стульях перед черноволосой женщиной, которая оказалась моложе, чем ожидала Будур, но не слишком юной. Она была одета как зоттка, с густо подведёнными помадой губами и обвешанной дешёвыми стеклянными украшениями. Она разговаривала со своими адептами тихим напряжённым голосом, и вдруг замолчала и указала вновь прибывшим на пустые стулья в дальнем конце комнаты, не проронив ни слова.
– Каждый раз, когда душа нисходит в тело, – продолжила она, когда все расселись, – она подобна небесному воину, вступающему на поле битвы жизни и сражающемуся с невежеством и злом. Она стремится раскрыть свою внутреннюю божественную суть и установить божественную истину на Земле сообразно своим возможностям. Затем же, в конце земного путешествия, она возвращается в свою область бардо. И я могу общаться с этой областью, если для этого будут созданы подходящие условия.
– Сколько времени душа проводит там, прежде чем вернуться обратно? – спросила одна из женщин.
– Зависит от обстоятельств, – ответила мадам Сурури. – Для перехода высших душ не существует единого правила. Одни начинали с минералов, другие – с животного царства. Иногда путь начинается с обратного конца, и космические боги принимают человеческий облик, – она кивнула, будто лично сталкивалась с феноменом. – Вариантов много.
– Так это правда, что в предыдущих воплощениях мы могли быть животными?
– Да, это возможно. В эволюции нашей души мы бывали всем сущим, включая камни и растения. Конечно, невозможно слишком сильно измениться между двумя соседними реинкарнациями. Но за многие инкарнации могут произойти большие перемены. Например, Будда заявил, что был козлом в одной их прошлых жизней. Но, поскольку он осознал Бога, это уже не имело значения.
Кирана сдавленно фыркнула и поёрзала на стуле, чтобы скрыть это.
Мадам Сурури проигнорировала её.
– Ему не составило труда узреть, кем он был в прошлом. Некоторым из нас дан такой дар. Но он знал, что прошлое ничего не значит. Наша цель не позади нас, она впереди нас. Я всегда говорю, что для человека одухотворённого прошлое – пыль. Я говорю так потому, что прошлое не дало нам того, что нам необходимо. А необходимо нам постичь Бога и вступить в контакт с нашими близкими, а это полностью зависит от нашего внутреннего зова. Мы должны сказать: «У меня нет прошлого. Я начинаю здесь и сейчас, с Божьей милостью и моим собственным устремлением».
Будур подумала, что здесь сложно было с чем-то поспорить, и мысль неприятно скребнула ей по сердцу, учитывая, кто произнёс эти слова, но скептицизм, исходящий от Кираны, ощущался подобно жарким волнам, и казалось, вся комната прогревается им, как если бы на полу работал обогреватель, сжигающий ци. Возможно, её собственное смущение оказывало такой эффект. Будур потянулась и взяла Кирану за руку. Провидица оказалась слишком интересной фигурой, а ёрзанья Кираны не давали ей сосредоточиться.
Старая женщина, всё ещё носившая брошь, которую выдавали вдовам в середине войны, сказала:
– Когда душа выбирает для себя новое тело, она уже знает, какую жизнь проживёт?
