В отличие от моего дома, где каждая комната была отделена от других, тут – открытое пространство. Прихожая перетекала в гостиную, гостиная – в столовую. В столовой пушистый ковер сменялся блестящей плиткой, а книжные полки и уйма шкафчиков уступали место кухонной утвари. В центре столовой – некое подобие стойки с овальной окантовкой, служившее, судя по всему, и как дополнительное рабочее место, и как разделочный стол. Именно за ним мы и застали мать Коры с планшетом в руках. Она лихорадочно прокручивала изображение на экране.
Кора, должно быть, больше похожа на отца, потому что ни капли от матери в ней как будто бы и нет. Делия Бёртон такая же бледная, как я, волосы всего на пару тонов темнее загрейского неба, собраны в пышный хвост сзади. Было в ней что-то аристократичное – она идеально подходила этому убранству и своему высокому статусу. Такую женщину не ожидаешь увидеть на Загрее – она совсем не сочетается с этим диким и суровым миром. Интересно, с момента заселения сюда она хоть раз бывала за стенами колонии? Что бы она подумала, как бы себя повела, попади туда?
Кора сделала шаг вперед, подтверждая мою мысль о том, что ковры достаточно толстые, чтобы заглушать все звуки. Она тихонько кашлянула и очень осторожно спросила:
– Мама? У тебя есть минутка?
Было что-то болезненно уязвимое в том, как она говорит «мама», будто Кора, вот так вот обращаясь к родительнице, посвящала меня в какой-то секрет, а заслужила я подобное посвящение или нет – не так уж важно в сложившихся трудных обстоятельствах. Но мне стало неловко.
Делия Бёртон оторвала взгляд от планшета, и тот упал на мраморную столешницу. Звук резко нарушил тишину резиденции. Краска ушла с ее щек, и теперь она больше похожа на восковую скульптуру или на труп, чем на живую женщину.
Одной мысли о смерти достаточно, чтобы заставить меня вздрогнуть и схватиться за шокер на поясе. Я успокаивала себя: шокер на месте, врасплох меня не застать, я не беззащитна. Окна теперь пугали меня гораздо больше, чем я могла бы себе представить. Окна можно разбить, а твари, свалившиеся на Загрей, все что угодно разобьют. Это не препятствие для них. Пусть это и крепкая стеклосталь – она нас не защитит. Более того, из-за темной поляризации мы попросту не сможем заметить надвигающуюся опасность.
– Кора! – Делия резко вскочила, хватаясь за стойку – ноги ее подводят. Меня она вроде как даже не заметила. Интересно – учитывая, что я вся перемазана кровью.
Хотя… Я взглянула на Кору и впервые поняла, как много моей крови на нее попало. И на руки, и на волосы. Различимый мазок на смуглой щеке. Кора не ранена, но по виду сразу понятно – потрепало ее изрядно. Неудивительно, что Делия перепугалась.
– Я в порядке, мам, – отмахнулась Кора. Она протянула руку, схватила меня за локоть и вытащила вперед. – Оливии нужна наша помощь.
Делия отшатнулась, увидев мое состояние. Я старалась улыбаться, быть вежливой, но чувствовала, что выражение моего лица – совсем не такое, как мне бы хотелось.
– Мисс Шипп! – наконец проговорила Делия. – Что с вами случилось?
– Ее Мишель побил, – ввернула Кора, будто бы пытаясь опередить меня с ответом. Я покосилась на нее. Взгляд Коры сфокусирован на матери – открытый, нервный и предельно невинный. Никаких монстров, мэм. Никаких ужасных бед. Просто мальчик из колонии повел себя плохо, просто девочка, перемазанная в крови из разбитого носа; все в порядке – ничего необычного.
Кора все еще держала меня за руку. Я вырвалась. Кора обиженно посмотрела на меня. Я старалась не обращать на это внимания.
– Он ударил меня, потому что я пыталась помешать ему выдворить из колонии мою сестру, – сказала я.
Делия нахмурилась.
– Виолу? А почему она… о, ей плохо? – Она отступила на шажок назад, видимо, готовая бросить свою дочь, только бы не заразиться фиктивной болезнью моей сестры.
Какая-то бессмыслица. Мишель видел разнарядку на наш приезд. Он сказал Коре – там только три человека. Три живых человека и один андроид. Андроиды болеть не могут – забавно, учитывая, сколько времени Виола провела в четырех стенах из-за «недуга», но…
– Так вы… вы думаете, это я – андроид? – выпалила я.
Делия с ужасом таращилась на меня.
– Разве нет? – спросила она.
Так много разом прояснилось. Взрослые на Загрее всегда чтили свободу и самодостаточность как неотъемлемые составляющие жизни в колонии, но с большинством ребят, с которыми я ходила в школу, обращались, как с малыми детьми. Ко мне, однако, учителя так никогда не относились. На меня будто бы давно махнули рукой, и все сочувствие целиком уходило Виоле. Бедной больной одинокой Виоле, чьи родители любили ее настолько, что даже устроили в школу, хотя она и не имела возможности ходить туда лично.
Бедной милой обреченной Виоле, чьи родители любили ее настолько, что создали ей спутницу. Взрослые на Загрее избегали меня не потому, что считали меня чужаком – они поступали так, думая, что я андроид.
Мне хотелось смеяться и рвать на себе остатки волос, укороченных лезвием мачете. Не знаю, нарочно ли родители так поступили, или нет. Скорее всего, да. Такой обманный маневр – просто думай, что люди относятся к тебе странно, ничего не подозревай. Впрочем, какая теперь разница.
– Нет, – ответила я Делии. Дотронулась до носа и поморщилась – больно даже от легкого касания. – У андроидов не идет кровь. Мишель ударил меня так сильно, что, кажется, сломал мне нос. Он узнал о Виоле. Не хотел впускать ее.
– Какая-то бессмыслица! – Делия схватилась за голову. – Законами Загрея запрещено содержать андроидов, но…
– Почему запрещено?
Ведь откуда-то Мишель взял мысль, что андроиды – это что-то неправильное. Неплохо бы узнать, откуда, ведь я собиралась вернуть Виолу.
– Дело в том… – Делия смутилась. – Обычные граждане не обладают необходимыми технологиями, и всегда есть риск заражения андроида шпионскими программами, о которых хозяева могут даже не знать. Мы тут пытаемся жить независимо от всех корпораций. Для этого важно, чтобы за нами не могли следить.
– Если вы так беспокоитесь о шпионских программах, зачем вообще позволили нам приехать?
– Твои родители – лучшие в своем деле, – ответила Делия. – Требования у них разумные, а рекомендации – безупречные. Честно говоря, мы удивились, почему они вообще согласились работать в наших дальних краях. Как выяснилось, дело в том, что лишь одна из их дочерей была настоящей. Во многие миры тебя, то есть, прости, твою сестру, ни за что бы не пустили. Твои родители показали мне и моим консультантам подробные схемы андроида и доказали, что его сознание устроено уникальнейшим образом. Корпус, то есть тело Виолы – стандартное, но такое программное обеспечение не используется больше нигде. Вообще, подобные решения – очень дорогие и редкие.
Кажется, теперь я поняла, на что уходили деньги родителей, о каких они говорили «улучшениях» – постоянно проходивших, но почти всегда незаметных. Как мне, интересно, быть, когда я подрасту? Будут ли у меня средства, чтобы «состарить» себе под стать тело Виолы, или придется оставить ее вечной девчонкой-подростком?
