Я шагнула к ней. Хотела утешить. Но чем ближе кокон, тем больше я видела. Разрывы кожи у краев губ Делии. Порезы в уголках рта. Она еще один инкубатор.
– Нельзя тут оставаться, – шепнула я.
Кора меня не слышала. Не хотела слышать. Отвернувшись от неподвижной фигуры в жуткой люльке, она бросилась на кухню. Там она стала судорожно выдергивать из пазов ящики и вываливать их содержимое на пол.
– Кора, тут опасно! – добавила я погромче.
Коконы в пещере – только начало. Они спрятаны в месте безопасном и незаметном, но далеко не идеальном. Слишком темно и сыро. Черви, опять же, могли напасть, или еще какие-нибудь местные хищники. Конечно, пришельцы порвут любого, кто сунется на их территорию, но это ведь не значит, что им не хотелось найти место получше для выведения потомства. Самое безопасное.
Колония станет великолепным ульем.
Не знаю, были ли у этих существ задатки строителей – в конце концов, способность производить быстро затвердевающую субстанцию и лепить инкубаторы на стены – это еще не строительство. Но колония с ее изобилием стальных решеток, стен и комнат, станет хорошим подспорьем. Каркасом, скажем так. Пришельцам и не потребуется ничего строить – они займут человеческие дома, превратив бывших хозяев колонии в живые люльки. Плодись, сколько влезет. А там, глядишь, на месте колонии по прошествии веков появится город монстров. Цивилизация паразитов. О том, что это место было человеческим форпостом, никто и не вспомнит…
Кора нашла желаемое – длинный электронож. Наверное, такими нарезают буженину на семейных обедах. (Не знаю, для чего он был нужен в семье Коры – не думаю, что они устраивали званые ужины, да и вряд ли тут кто-то еще бывал, кроме Делии и Коры.) Я отшатнулась, и она побежала к кокону. Хотела бы я ее образумить… но это выше моей морали, выше всяких душевных сил.
Наверное, безжалостная логика такова, что мне стоит уйти. Позаботиться о себе и о сестре, а не об этой посторонней девице-колонистке, вскружившей мне голову своими губами с привкусом машинного масла. Теперь она такая же сирота, как и я. Надо просто найти шаттл, пока все здешние коконы не разродились хищными тварями, и умчаться прочь с этой страшной планеты. Но я не двигалась с места. Стояла и смотрела, как Кора пилит кокон электроножом. И все, о чем я могла думать, – насколько это все нечестно.
Мы этого не заслужили. Ни Алиса, ни Пол, ни даже Мишель. Мы ведь не взрослые, мы не имели никакого отношения к тем событиям, в результате которых чудовища свалились нам на голову. Обычно-то нам внушали, что чудовища бывают только в сказках, рассказываемых несмышленым детишкам, чтобы они слушались. Но наша сказка, ставшая явью, слишком кровавая, и тут не светит ни счастливого конца, ни морали. Какая здесь может быть мораль? «Взрослые порой ошибаются, и за их ошибки платить и тебе – кровью, кишками, костями»?
Ну да. «И падут грехи отцов на детей их». Вот тебе и вся песенка.
– Оливия, помоги мне! – Кора ухитрилась неплохо покромсать кокон – пол усыпали куски. Ее мать все еще внутри, но теперь ее хотя бы можно оттуда вытащить.
– Что мне делать?
– Лови ее.
Она продолжала кромсать. Я не просила у нее нож. Если рука у Коры дрогнет, и она порежет мать, она себя никогда не простит, но пусть попытается. Потому что если вред Делии причиню я, Кора порвет со мной.
Все так сложно. Мне, пожалуй, следовало остаться дома с Виолой, посещать занятия дистанционно и никогда не пытаться пустить тут корни. Мне не стоило влюбляться ни в Кору, ни в ее мягкие волосы, ни в запах ее кожи. Может быть, тогда я не стояла бы здесь, а бежала к шаттлу со всех ног.
Или, возможно, я уже была бы мертва, и Виола в той пещере лежала бы в ногах не у нашей мамы, а у меня. Вот только если бы да кабы… Нельзя полагаться на «может быть» и на «возможно» – все эти вероятности съедят тебя заживо почище любой твари из космоса.
Так что я просто послушалась Кору. Встала под кокон и приготовилась поймать на лету ее мать. И когда Кора отрезала последний кусок этой штуки, Делия упала мне на руки – и удивительно тяжелая, и подозрительно легкая одновременно. Она вся обмякла, но дышала. Значит, жива.
На счастье или на беду.
Кора бросила нож и поспешила помочь мне опустить Делию на пол. Мы усадили губернаторшу у стены, и Кора гладила ее по щеке, шепча снова и снова:
– Прошу тебя, мам, очнись. Пожалуйста. Пожалуйста, мама, очнись, я прошу тебя!
Эта не то просьба, не то молитва почти точно попадала в ритм сердца Делии. Оно билось слабо и слишком часто, но я чувствовала: пульс есть.
Едва эта мысль пронеслась у меня в голове, Делия шумно вздохнула и открыла глаза. Она схватила Кору за руку и обвела комнату глазами, явно напуганная.
– Мама! – Кора обняла Делию, крепко прижала к себе, не скрывая радости. – Ох, я так рада, что с тобой все хорошо!
В том-то и дело, что нет.
Словно прочтя мои мысли, Делия отчаянно застонала и оттолкнула Кору.
– Ничего со мной не хорошо, – прохрипела она. – Что ты тут делаешь? Я-то думала, вы уже улетели! Я… – Делия посмотрела на меня, в ее глазах – вина пополам с безумной надеждой. Она чувствовала: что-то с ней не так. Может, не знала точно, что именно – о, надеюсь, не знала, не ощущала, что ее заживо едят изнутри, – но ей все более или менее понятно. – Я думала, вы с Оливией собирались улететь, – проговорила она. – Зря вы остались.
– Мам, что случилось? – спросила Кора. – Где все остальные?
Делия рассмеялась – тихо, горько, без надежды. Потом ее одолел кашель, и это еще хуже – когда она кашляла, я слышала жуткое бульканье в ее разорванном изнутри горле. По сути, она уже была мертва. Она это понимала, и я понимала. Кора – единственная, кому все еще невдомек, и все равно я почему-то немного завидовала ей. У Коры хотя бы есть возможность попрощаться с матерью как следует.
– Больше никого нет, – ответила экс-губернаторша. – Все мертвы. Возможно, вы двое – последние живые люди на планете.
Себя она живой не считала. Значит, ей известна правда. Как же все плохо. Если сейчас в окно влезет пришелец и распотрошит нас всех, хуже ни капельки не станет. Не знаю, что должно произойти, чтоб сделалось хуже.
– У нас есть шаттл, – затараторила Кора. – У Оливии – шаттл! Мы можем улететь! И ты, и я, все вместе. Пойдем! Ну я же права, Оливия! Оливия?..
Я беззвучно шевелила губами. Говорить не выходило. Мне нужно было объяснить ей, почему мы не сможем взять Делию с собой, но я не мола. Кора держалась за мать, как за спасательный круг. Правда разобьет ей сердце. И ложь тоже разобьет.
Мне всего семнадцать. Я не должна делать такой выбор.
– Не могу больше это слушать! – подала голос из рюкзака Виола. – Оливия, достань меня, пожалуйста.
– О господи, я что, уже брежу? – с тоской спросила Делия.
Я скинула рюкзак, расстегнула молнию и достала голову сестры. Мне она уже не казалась такой странной, как поначалу. Возможно, по прошествии времени, мысль таскать сестру в рюкзаке до конца жизни покажется мне нормальной на все сто процентов.
