— А потом?
Она улыбнулась.
— Потом была сказка. Про Золушку. Однажды утром ко мне на работу пришел молодой человек. Его звали Ян. Белобрысый, невозмутимый. Похожий на прибалта. Забрал меня и отвез в аэропорт. Там нас ждал самолет. Мы летели в нем одни. Я, он и шесть стюардесс, все почему-то в красном. Самолет сел во Внуково-2, куда всё начальство прилетало, знаете? От трапа к залу вела красная ковровая дорожка. У входа в зал меня ждал Георгий с огромным букетом белых роз. Через два часа наш брак зарегистрировали в Сокольническом ЗАГСе. На следующий день мы обвенчались в храме Вознесения Христова в Сокольниках.
— Красиво, — оценил Панкратов.
— Нет, сказочно! Он умел из всего сделать праздник. Знаете, почему я вам об этом рассказываю? Потому что мне приятно об этом рассказывать!.. Потом были разные дни, — помолчав, продолжала она. — Были совсем черные, когда его посадили. Но праздник всегда был с нами. Мне он очень непросто дался. Вы знаете, что я у него не первая жена?
— Да. Я видел фотографию его первой жены в музее детского дома в Твери. Барбара Валенсия.
— Она выжгла его душу. Как землю выжигает напалм. На ней ничего не могло расти. Мне пришлось отвоевывать каждый клочок земли у этой пустыни. Поливать каждую травинку, каждый росток. Прошел не один год, прежде чем он ожил.
— А он ожил?
— Да. Кто вам дал мой телефон? В справочнике его нет.
— Писатель Ларионов.
— Я чувствую себя перед ним виноватой. Он так хотел написать эту книгу.
— И пусть бы написал.
— Живым не ставят надгробные памятники. О живых книги не пишут.
— Георгий погиб, — осторожно напомнил Панкратов.
— Для меня не погиб.
— Сыновья были на похоронах?
— Нет.
— Они знают, что отец погиб?
Она нахмурилась.
— Что, собственно, интересует Национальную алкогольную ассоциацию? Что вы хотите узнать?
— Кое у кого есть сомнения в том, что Георгий Гольцов погиб, — честно ответил Панкратов.
— Очень интересно. Как он мог не погибнуть, если самолет разбился?
— Мог. Если не сел в этот самолет. Я проверил, это сделать нетрудно.
Она ненадолго задумалась, потом твердо произнесла:
— Мы продолжим разговор, если вы скажете, кто дал вам это поручение. Если не скажете, разговор закончим.
— Не вижу причин скрывать. Его друг, генеральный директор «Росинвеста» Олег Николаевич Михеев.
Лицо Веры Павловны исказила гримаса презрения и гнева. Потемнели глаза, расширились крылья ноздрей, привздернулась верхняя губа.
— Друг? — переспросила она. — Такой друг в жопу влезет и за сердце укусит!.. Передайте ему, что для него Георгий всегда жив! И он скоро об этом узнает!..
Глава четвертая
ЛОВУШКА
I
О том, что его фамилия появилась в рейтинге журнала «Финансы», который регулярно публиковал списки самых богатых людей России, Олег Николаевич Михеев узнал совершенно случайно во время деловых переговоров с юристом из фирмы «Интеко». Речь шла в фармацевтической фабрике на юго-западе Москвы, которую Олег Николаевич уже считал своей, пока на нее не положила глаз жена московского мэра. Он долго думал, как выкрутиться из непростой ситуации, но ничего не придумал. Тягаться с Батуриной — себе дороже. «Росинвест» для нее семечки, она и не таких акул российского бизнеса харчила, не подавившись. Немного утешала мысль, что и Георгий с его изобретательностью и умением находить нестандартные решения не смог бы ничего придумать. Оставалось только одно — выторговать приличные условия капитуляции.
В трудных переговорах имеет значения любая мелочь. Олег Николаевич понимал, что предлагать юристу для встречи свой офис бесполезно, не поедет. Ехать к ним в Никитский переулок унизительно, это все равно что заранее ставить себя в положение просителя. После некоторых пререканий договорились встретиться за ланчем в клубе на Остоженке, который раньше называли клубом миллионеров. Олег Николаевич был членом клуба. Он злился, когда приходило время платить годовой взнос, но клуб был очень удобным местом для переговоров с серьезными партнерами. Солидные, не бьющие в глаза показной роскошью интерьеры ресторана и уютные гостиные с каминами располагали к обстоятельности, а сам факт членства в клубе говорил о человеке не меньше, чем его банковский счет.
В том, что юрист «Интеко» согласился там встретиться, Михеев усмотрел свою маленькую победу. Он представил, как подъедет на Остоженку с опозданием минут на пять, когда юрист уже будет топтаться возле невозмутимого швейцара и охранника, водитель почтительно откроет ему дверцу «мерседеса», он извинится за опоздание: «Жуткий трафик, скоро придется пересаживаться на метро» и пройдет в клуб, небрежно бросив швейцару: «Этот господин со мной».
Но всё получилось совсем по-другому. Никакого юриста у входа не было, Михееву пришлось ждать его минут десять на ледяном ветру. Он подкатил на красном «порше-кайен», бросил ключи охраннику: «Припаркуйте недалеко, я ненадолго», небрежно извинился за опоздание: «Трафик, знаете ли, прямо беда» и беспрепятственно прошел в клуб мимо предупредительно открывшего ему дверь швейцара. Олег Николаевич поплелся следом за этим молодым жеребцом в клубном блейзере от Гуччи или Армани, чувствуя себя старым, плохо одетым и даже небритым. Дело, конечно, было не в возрасте и в одежде, на нем самом был костюм от Армани, а в том, что за юристом стояли «Интеко» и всемогущая Батурина, а за Михеевым не стоял никто.
— Давайте к делу, — предложил юрист, когда после ланча они перешли в каминную и бесшумный официант сервировал кофе. — Ваши сорок миллионов долларов мы вам вернем, мы же не бандиты. Даже с процентами. Восемь процентов годовых устроят?
— Вы знаете банк, где дают кредиты под такие проценты? — поинтересовался Олег Николаевич. — Скажите адрес, я побегу туда со всех ног.
— Ладно, десять.
— Двадцать.
— Не наглейте, уважаемый Олег Николаевич, с нами лучше дружить, — посоветовал юрист и сделал глоток кофе. — Ни к черту. Как в «Макдональдсе», совсем потеряли класс. Двенадцать. Это всё.
— Об упущенной выгоде речь вообще не идет?
— О чем вы говорите? Какая упущенная выгода?
— Я работал над этим проектом три года.
— Бросьте. А то мы не знаем, как вы работали. Проплатили в аптекоуправлении, чтобы лекарства фабрики не брали на реализацию, вот и вся ваша работа. Вы вели фабрику к банкротству и привели.
— Не докажете! — буркнул Михеев.
— А мы что, в суде? Хотите с нами судиться? Не советую, это я вам говорю как юрист. Гражданский иск может обернуться уголовным делом. По статье за рейдерство.
