Олег Николаевич извлек видеокассету из плеера и молча вышел из квартиры, не оглянувшись ни на жену, грузной тушей возвышавшуюся за столом, ни на притихший дочерей, не ожидавших, вероятно, такого исхода разговора.
Николай Степанович не успел поставить машину в гараж и минут через двадцать подкатил к дому.
— В Выхино, — приказал Михеев.
— Когда за вами заехать? — спросил водитель, привыкший к тому, что визиты в Выхино обычно затягиваются до утра.
— Никуда не уезжай, жди!..
Олег Николаевич открыл квартиру своим ключом, миновал темную прихожую и в комнате включил свет. Картина, представшая ему взору, очень напоминала кино, которое он только что видел, только на кровати барахтался с пресс-центром не он со своим пузом, а нечто молодое, очень физкультурное и длинноволосое.
— Ой! — испуганно сказала пресс-центр и попыталась закутаться в простыню.
Нечто длинноволосое сразу сообразило, что его присутствие в этой ситуации излишне, поспешно натянуло штаны и ретировалось, опасливо оглядываясь на Михеева, застывшего посреди комнаты мрачной глыбой.
— Это мой брат, — поспешно сказала пресс-центр. — Он приехать погостить в Москву, ему негде было переночевать.
Олег Николаевич показал кассету.
— Как появилась эта кассета? Не ври, я всё знаю.
— Это шутка! Честное слово, шутка! Я попросила одного мальчика поставить камеру и снять нас. На память. Мне было так приятно смотреть эту кассету, когда тебя нет!
— Как она оказалась у моей жены? Принесла сама?
— Нет, что ты! Попросила одну девочку.
— Когда?
— Когда попросила?
— Когда принесла!
— Месяца два назад. Или три. Точно не помню. Не сердись, Олежек! Ты говорил, что с женой давно не живешь, но не можешь развестись с ней, потому что у вас дети. И я подумала.
— Что ты подумала?
— Что это поможет тебе принять решение. Ну, развестись.
— И жениться на тебе?
— Ну да! У нас была бы очень хорошая семья, я бы тебя так любила, родила бы тебе чудесных крошек, мальчика и девочку… Я сделала что-то не так?
Олег Николаевич пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
— Копии кассеты есть?
— Только одна. Вот она.
Михеев разломал обе кассеты о колено, швырнул их в угол и пошел к выходу.
— А как же я? — удивленно спросила пресс-центр.
— Ты? С тобой так. В офисе больше не появляйся, пресс-центр упразднен. Выходное пособие завтра тебе привезет посыльный.
— А кто будет платить за квартиру?
— Этот, длинноволосый, — ответил Михеев, бросил на стол ключ и вышел.
— Куда? — спросил Николай Степанович.
— На дачу.
Наутро он попросил Марину Евгеньевну соединить его с Панкратовым. Минут через пять она вошла в кабинет:
— Домашний телефон на автоответчике. Хозяина не будет несколько дней. Что передать?
— Спасибо, ничего. Позвоню на мобильный.
— Слушаю, — прозвучал в мобильнике голос Панкратова.
— Михаил Юрьевич, вы не могли бы подъехать ко мне?
— Никак не могу. Я сейчас в поезде «Москва — Мурманск».
— Что вы там делаете? — удивился Михеев.
— Еду в колонию, где отбывал срок Георгий Гольцов.
Глава пятая
КАК НАЙТИ ЧЕРНУЮ КОШКУ В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ
I
Панкратов вышел из квартиры Веры Павловны в 2.15. В 2.25 прослушка зафиксировала телефонный звонок:
— Арсен, нужно встретиться. Где всегда. Это срочно.
В 2.40 Вера Павловна вывела из подземного гаража двухдверную «мазду» цвета «спелая слива» и проследовала к Речному вокзалу. Наружка, нанятая Панкратовым, сопровождала её на неприметных «Жигулях». На парковке возле Речного вокзала Вера Павловна оставила машину и прошла на пристань. Но в здание вокзала заходить не стала, подошла к одной из скамеек, второй справа от входа в вокзал, и минут десять прохаживалась возле неё, кутаясь от резкого речного ветра в воротник дубленки.
В 3.15 к ней подошел молодой человек в кожаной куртке, в высоких ботинках со шнуровкой, похожих на армейские берцы, и в черной вязаной шапке, натянутой до ушей. Разговор продолжался шесть минут. Зафиксировать содержание разговора не удалось. После чего оба вернулись на парковку, Вера Павловна села в свою «мазду», а молодой человек уехал на скутере «Honda Spacy 100» ярко-желтого цвета без номерных знаков, не предусмотренных для этого вида транспорта. Следуя ранее полученным указаниям Панкратова, наружка последовала за ним, но застряла в пробке на Ленинградском проспекте и потеряла объект наблюдения, умело лавировавший между машинами. Телеобъективом было сделано два десятка снимков. Фотографии неизвестного на скутере интереса не представляли, так как молодой человек был в шлеме, полностью закрывавшем лицо. Снимки, сделанные на пристани, были вполне пригодны для идентификации.
Расплатившись с наружкой, Панкратов распорядился прекратить прослушивать домашний телефон Веры Павловны. Вряд ли еще что-нибудь интересное выяснится. Главное уже выяснилось — таинственный курьер на желтом скутере.
Немного выше среднего роста, лет двадцати пяти — двадцати шести, чернявый. Лицо кавказской национальности. Где могла познакомиться с ним Вера Павловна? Нигде, только через мужа. А где с ним мог познакомиться Гольцов?
В штате «Росинвеста» никогда не было сотрудника по имени Арсен. Знакомый подполковник МВД, служивший в Зональном информационном центре, прогнал сканированный снимок Арсена через базу данных. Ни среди осужденных, ни среди находящихся в розыске такого человека не было. Не мелькнуло этого имени и среди свидетелей на суде над Гольцовым.
Три дня просидел Панкратов в архиве Таганского суда, изучая протоколы судебных заседаний. Дело по 282-й статье УК РФ (уклонение от уплаты налогов в особом крупном размере) было возбуждено следователем Таганской межрайонной прокуратуры юристом первого класса Кирилловым, обвинение поддерживал заслуженный юрист РФ, государственный советник юстиции первого класса прокурор Анисимов, председательствовала на процессе судья Фролова, защищал Гольцова адвокат Горелов, тогда не очень известный, а в последние годы ставший заметной публичной фигурой и даже членом Общественной палаты.
Процесс длился три месяца. Он был копией судебных процессов над крупными и не очень крупными предпринимателями, начавшимися после ареста и суда над Ходорковским. Защита доказывала, что все действия подсудимых полностью соответствовали существовавшим тогда законам, обвинение считало, что законы, когда это нужно, имеют обратную силу, а вор должен сидеть в тюрьме. Вряд ли судьям кто-то давал начальственные указания, они сами чутко уловили общий тренд.
