Плотина выдержала.
За рационализаторское предложение, позволившее сэкономить несколько миллионов рублей, и.о. главного инженера Гольцов получил премию в размере месячного оклада.
Эта история имела неожиданное продолжение. Сначала по каналам ТАСС прошла заметка нештатного собкора по Свердловской области о необычном опыте гидростроителей Нижне-Кутской ГЭС, а еще через полгода, когда о паводке все забыли, Гольцова срочно вызвали в обком партии и даже прислали за ним вертолет, что было делом совершенно неслыханным. В обкоме его привели в кабинет первого секретаря. Кроме Ельцина, в нем было два смуглых черноусых господина явно иностранного происхождения и какой-то молодой русский лощеного московского вида.
— Здорово, гидротехник, — приветствовал Георгия Ельцин. — Ты, наверное, думал, что я про тебя забыл, а я не забыл. Вот, сосватал тебе работенку. Это из Венесуэлы товарищи. Хотя какие они товарищи? Только называют себя социалистами. Но деньги считать умеют. Поговори с ними.
Один черноусый оказался чиновником из посольства республики Венесуэлы в СССР, второй — вице-президентом Энергетической компании Венесуэлы, а русский — переводчиком из МИДа.
Из пространной речи вице-президента в бойком переводе с испанского вытекало, что в Энергетической компании очень заинтересовались опытом сеньора Гольцова, позволяющим строить гидроэлектростанции на небольших реках без сооружения водоотводных каналов, что позволяет сократить сроки строительства и сэкономить значительные материальные средства. Мы внимательно изучили этот опыт и считаем, что его можно применить в наших условиях, продолжал вице-президент. Дефицит электроэнергии тормозит рост промышленности республики, правительство приняло комплексную программу развития электроэнергетики. Уже начато сооружение ГЭС на реке Сан-Хуан в восточной Венесуэле. По условиям она сходна с русской рекой Нижний Кут. Мы считали бы очень желательным, если бы сеньор Гольцов принял участие в этом строительстве в качестве советника с широкими полномочиями. Я уполномочен сделать вам это предложение. Надеюсь, что условия контракта удовлетворят сеньора Гольцова.
— Борис Николаевич, он это серьезно? — ошеломленно спросил Георгий.
— А ты как думал? Если он приперся к тебе из самого Каракàса, это, по-твоему, несерьезно?
— Карàкаса, — поправил переводчик.
— Неважно. Тебе сделали деловое предложение.
— Да кто же меня отпустит?! Я даже не член партии.
— Я отпущу, тебе этого мало? Им нужен толковый инженер, коммунистов у них своих хватает. Решай.
— Один вопрос, — обратился Георгий к переводчику. — Спросите у него, воруют у них на стройках цемент?
— Так и спросить?
— Так и спросить.
Лицо вице-президента выразило крайнюю степень недоумения.
— Он не понял вопроса, — объяснил переводчик. — Нет, у них на стройках цемент не воруют. Он не знает ни одного такого случая и не понимает, зачем это может понадобиться. Если кому-то нужен цемент, его покупают с доставкой на дом.
— Если так, я согласен, — сказал Гольцов.
Через два месяца он сошел с трапа „Боинга 737“ компании „Дельта“ в международном аэропорту Каракаса. На Урале уже свирепствовали морозы, в Москве стояла слякотная зима, а здесь вовсю цвели какие-то диковинные цветы, была весна. В Каракасе круглый год весна.
Весь багаж Гольцова уместился в абалаковском рюкзаке — в том же, с каким он приехал в Нижний Кут. Через три года, когда он отплывал из Каракаса на океанском лайнере „Куин-Мэри“, вещей у него было побольше. В трюме стоял белый „линкольн“, подаренный русскому инженеру Гольцову Энергетической компанией Венесуэлы в знак благодарности за сэкономленные миллионы боливар фуэрте. В одном из кожаных чемоданов фирмы „Монблан“ — свадебное платье Барбары Валенсии, его юной жены поразительной, завораживающей красоты.
Трансатлантический круиз „Куин-Мэри“ закончился во французском Гавре. Молодожены проехали по всей Европе: Париж, Мюнхен, Вена, Мадрид, Рим. Это было их свадебное путешествие. Позже Гольцов рассказывал, что больше всего его поражала свобода, с какой они пересекали границы. Не выходя из машины.
На польско-советской границе в Бресте свобода кончилась…»
II
«Всегда интересно, как наши успешные предприниматели заработали свои капиталы. Не олигархи, с ними всё ясно. Нет, обычные предприниматели, которые не покупают футбольных клубов и стометровых яхт, которые создали свой бизнес и умело им управляют. В этом интересе присутствует не то чтобы ревность, но как бы некий укор судьбе: почему они смогли, а я нет, что за несправедливость? Ведь начинали одинаково, с нуля, отмена запрета на частнопредпринимательскую деятельность была для всех, закон о кооперативах тоже для всех. Почему же они жируют, а я с трудом дотягиваю от гонорара до гонорара? Почему? Потому. Удача — дама капризная, она не любит ленивых и слабовольных. Добавлю — и нелюбопытных.
Здесь я пропущу несколько страниц. Может быть, напишу потом. Сейчас нет у меня слов и душевных сил, чтобы описать то, что пережил мой герой, когда умирала его жена. Тот, кому приходилось терять любимых, знает, как это бывает. Кому не приходилось — дай Бог, чтобы и не пришлось. Люди, близко знавшие Георгия в те годы, рассказывали, что после смерти Барбары Валенсии он стал другим — гораздо более мягким к друзьям и к тем, кого считал друзьями. Будто видел смерть за их спинами и не хотел потом казниться за то, что мог сделать для них, но не сделал. Не мне судить, было ли ему что ставить себе в вину перед Барбарой Валенсией. Разве что то, что привез этот экзотический цветок в Москву.
В Венесуэле Гольцов побывал с экскурсией на карибских островах, где добывали гуано — скопившийся за столетия помет морских птиц. Потом его дробили, расфасовывали и отправляли в Европу, где оно пользовалось большим спросом — как ценное азотное и фосфорное удобрение для садоводов и цветоводов. Позже, во время свадебного путешествия по Европе, он видел в цветочных магазинах Германии и Австрии пакеты гуано. Правда, не из Венесуэлы, а из Чили. Стоили они раз в десять дороже обычных азотно-фосфорных удобрений. Георгия это заинтересовало, он купил пакет и в Москве отдал его в лабораторию Тимирязевской академии с заданием сделать анализ и сравнить его с анализом куриного помета, которым захлебывались подмосковные птицефабрики. Результаты удивили даже ученых-агрономов: при почти равном содержании азота и фосфорной кислоты гуано содержало лишь незначительное количество микроэлементов, которых без труда можно добавить в состав в процессе изготовления.
Первую опытную партию „Guano of Russia“ Гольцов повез сам в багажнике „линкольна“. В Вене его встретили без энтузиазма, зато немцы в Дюссельдорфе проявили к его предложению живой интерес. По распоряжению вице-президента фирмы „Блюменгартен“ сделали анализы русского гуано и согласились принимать его на реализацию. Но не в два раза дешевле гуано из Чили, как хотел Гольцов, а в три. Был подписан сначала договор о намерениях, а затем создано совместное предприятие немецкой фирмы с российским ЗАО „Росарт“, учрежденным Гольцовым.
