II
Звонку из Следственного комитета российской прокуратуры, который раздался несколько месяцев назад, жарким июльским днем, Олег Николаевич сначала не придал значения. Звонил следователь по особо важным делам Саша Кириллов, с которым Михеев был знаком еще с тех пор, когда он работал в Таганской межрайонной прокуратуре и имел чин юриста первого класса, что по армейским меркам соответствует званию капитана. За несколько лет сделал неплохую карьеру (не без помощи Олега Николаевича, оба это знали, но никогда не говорили об этом), стал подполковником юстиции. Они поддерживали доверительные отношения, иногда Михеев консультировал Сашу по сложным хозяйственным делам, в которых за долгие годы работы в серьезном бизнесе научился разбираться лучше любого юриста. Они давно уже были на «ты», Михеев называл Сашу по имени, а тот Михеева по имени-отчеству, потому что был младше его лет на десять.
— Олег Николаевич, не найдется у тебя немного времени, чтобы заехать ко мне? — спросил Кириллов.
— Что за вопрос? Конечно, найдется. Может, пересечемся в городе? — предложил Михеев. — Например, в «Пиноккио» на Кутузовском. У них, говорят, новый повар, из Италии. Там и поговорим.
— Не получится, — поскучнел Кириллов. — Нужно в конторе. Бывал у нас? Технический переулок, дом два. Это возле Лефортово.
— Найду.
— Не забудь паспорт, пропуск закажу.
Для любого предпринимателя вызов в СКП, даже в такой деликатной форме, не обещает ничего хорошего. Пока «мерседес» Михеева торчал в пробке в загазованном лефортовском тоннеле, он прикинул, с какой стороны можно ждать неприятностей. Вроде бы ни с какой. Было несколько дел в арбитраже, но ничего такого, за что мог бы уцепиться следственный комитет. Олег Николаевич успокоился.
Саше Кириллову было около сорока, но выглядел он неприлично молодо. Белобрысенький, небольшого росточка, хилого телосложения, с узким унылым лицом, словно пропитанным канцелярской пылью. Недокормленный студент-старшекурсник, а не следователь СКП по особо важным делам. Но жестоко ошибались те, кто по внешности судил о его характере. Среди знакомых Михееву милицейских и прокурорских мало кто мог сравниться с этим студентом по въедливости, он впивался в жертву энцефалитным клещом. Не забывал и своего интереса. Не сказать, чтобы это очень нравилось Олегу Николаевичу, но было удобно. Саша был из тех людей, с которыми можно договориться. Это всегда облегчает жизнь.
— Проходите, господин Михеев, — встретил он посетителя скучным казенным голосом. Олег Николаевич удивленно на него посмотрел. Саша подергал себя за ухо. Михеев кивнул: понимаю. — Будьте добры, паспорт. Внесем в протокол допроса ваши данные.
— В протокол допроса? — переспросил Михеев.
— В протокол допроса свидетеля.
Пока Кириллов тюкал двумя пальцами по клавиатуре ноутбука.
Михеев осмотрелся. Кабинет маленький, недавно отремонтированный, но уже нестерпимо скучный, как все казенные места. Олег Николаевич давно уже привык к офисам с евроремонтом, с современной стильной мебелью. Оказавшись здесь, он словно бы перенесся лет на двадцать назад. Уже начало забываться, что бывают такие убогие письменные столы и громоздкие железные сейфы.
— Вот о чем я должен вас допросить, — начал Кириллов. — К нам поступила информация о том, что в 2002 году из ЗАО «Росинвест» было незаконно выведено активов на общую сумму в три миллиона восемьсот тысяч рублей, что подпадает под действие статьи сто пятьдесят девятой, часть четвертая, Уголовного кодекса. Мошенничество в особо крупных размерах. От пяти до десяти лет.
— Информация от кого? — перебил Михеев.
— Анонимная.
— Разве анонимки рассматриваются?
— Не принято. Но когда в них содержатся факты, делаем исключение. А этот аноним очень хорошо информирован. Генеральным директором ЗАО «Росинвест» в том году был господин Гольцов, он погиб. А вы исполняли обязанности финансового директора. Что вы можете рассказать следствию об этом преступлении?
— Уголовное дело возбуждено?
— Нет. Доследственная проверка.
— Разве такими делами занимается СКП, а не милиция? УБЭП или кто там еще?
— Кому поручили, тот и занимается. У нас приказы не обсуждают. Я слушаю.
Михеев безучастно пожал плечами.
— Даже не знаю, что сказать. Через меня проходили десятки операций. Не помню, чтобы у нас увели три миллиона.
— Три миллиона восемьсот тысяч рублей, — уточнил следователь. — Что по тогдашнему курсу составляло сто тридцать пять тысяч семьсот четырнадцать долларов.
Кириллов извлек из сейфа тоненькую папку.
— Посмотрите эти документы. Может быть, вспомните.
В папке было всего несколько ксерокопий — платежные поручения, банковские чеки на снятие налички, доверенность курьера на получение денег. Михееву понадобилось приложить огромные усилия, чтобы остаться спокойным и даже слегка равнодушным.
— Это ваша подпись на платежках? — тем же скучным казенным голосом спросил Кириллов.
— Нет, не моя, — твердо ответил Михеев. — Подпись подделана.
— А на доверенности курьера?
— Тоже не моя.
— Что ж, попробуем найти курьера. Кому-то же он отвез бабки. Тогда и узнаем, кто увел у вас три миллиона восемьсот тысяч рублей. Да так ловко, что вы даже не заметили. Посидите, я запишу ваши показания.
Следователь набрал на компьютере несколько фраз, вывел текст на принтер и положил листок перед Михеевым. «По существу заданных мне вопросов поясняю следующее. В связи с тем, что через меня в 2002 году проходило очень много финансовых операций, по прошествии стольких лет никаких подробностей дела я припомнить не могу. Предъявленных мне платежных документов я не подписывал. С моих слов записано верно, мною прочитано».
Михеев расписался. Кириллов вложил протокол в папку, убрал ее в сейф.
— Давайте отмечу пропуск. Спасибо, господин Михеев, за содействие. Я, пожалуй, вас провожу, а то заблудитесь в наших коридорах.
Когда вышли к стоянке служебных машин, на которой под солнцем сверкал черным лаком «мерседес» Михеева, Кириллов сказал:
— Ну вот, теперь можно поговорить.
— Слушают? — посочувствовал Олег Николаевич.
— Не исключено.
— Кто?
— Да кто? Собственная безопасность. Шизанулись с этой коррупцией, скоро в сортире видеокамеры поставят. А теперь скажи мне, Олег Николаевич, без протокола. Ты в самом деле об этом деле ни слухом, ни духом? Никаких подозрений?
— Без протокола скажу, — помедлив, решился Михеев. — Есть подозрения.
— Кто?
— Гольцов.
— Гольцов увел у самого себя бабки? — не поверил Кириллов. — Он же был хозяином фирмы. Смысл? Уйти от налогов?
