— Нет, — сказал Панкратов. — А теперь сядьте поближе и расскажите, что вас встревожило.
Рассказ Веры Павловны уложился в расстояние от пристани «Киевская» до «Парка культуры». Недели две назад она обратила внимание на то, что в квартире раздаются телефонные звонки и кто-то тут же вешает трубку. Домработница рассказала, что однажды пришли два сантехника, которых никто не вызывал, проверяли отопление. В ДЭЗе сказали, что никаких сантехников не присылали. Потом она заметила, что за её «маздой» всё время следует какая-то машина, «хонда» синего цвета с висюлькой в виде обезьянки на лобовом стекле. Эта обезьянка и привлекла ее внимание. Когда она попалась на глаза в третий раз, Вера Павловна насторожилась. Несколько раз попыталась уйти от преследования, но «хонда» неизменно оказывалась сзади. В машине один человек. Довольно молодой, не кавказец. Когда Вера Павловна заходила в магазин или торговый центр, он незаметно шел за ней.
— Номер записали? — спросил Панкратов.
— Да. Но на следующий день номер был другой. Его я тоже записала. Вот они, возьмите. А машина та же. Что это значит, Михаил Юрьевич?
— Пока не знаю. Но вы правильно сделали, что позвонили. Мой телефон дал вам Георгий?
— Да. Он сказал, чтобы в случае чего я звонила вам. Вы знаете, что делать. И знаете, как с ним связаться.
— Вы ему звонили?
— Нет, мы связываемся по Интернету. Эта шпионская жизнь начинает мне надоедать.
На пристани «Парк Культуры» трамвайчик заметно опустел, публика решила продолжить развлечения в парке Горького, где, как и на Речном вокзале, было полно выпускников с красными лентами. Панкратов сходил в бар и принес две банки «Кока-колы». Не то чтобы его мучила жажда, ему нужно было время подумать.
«Хонда» с разными номерами. Какая-то самодеятельность. Профессиональная наружка давно уже не меняет номера, она меняет машины. Один водитель в «хонде». Он же следит за клиентом в магазине. Совсем ни к черту. Топтуны всегда работают парой. Нет, здесь что-то не то.
— Сделаем так, — предложил Панкратов. — Завтра утром вы позвоните мне с домашнего телефона и попросите срочно приехать.
— В телефоне наверняка жучок, — предупредила Вера Павловна.
— На это и расчет. В квартире тоже жучки. Даром, что ли, приходили сантехники? Я приеду, и вы расскажете мне то, что сейчас рассказали. Взволнованно, с экспрессией. Сможете?
— Постараюсь.
— Скажете, что через вас кто-то хочет найти Георгия. И вас это очень тревожит. Я задам пару уточняющих вопросов и скажу, что в самое ближайшее время встречусь с Георгием и введу его в курс дела. И мы вместе решим, как следует поступить.
— Вы в самом деле встретитесь с Георгием?
— Нет. Может быть, позже. Сейчас я хочу, чтобы слежка переключилась на меня. Так и будет, если мы правильно понимаем ситуацию. Им нужны не вы, а Георгий. Если, конечно, вас не выслеживает ревнивой любовник.
Вера Павловна вспыхнула:
— Михаил Юрьевич, а банкой «Колы» по голове хотите?
— Не хочу, она липкая. Я пошутил. Вы всё запомнили? Подходим к Устьинскому мосту, можете здесь сойти. А мне придется плыть обратно. Машину-то я оставил на Речном вокзале.
Вера Павловна надела парик и снова стала похожа на блондинку-студентку. Пожаловалась:
— Терпеть не могу парики, в них голова потеет. До завтра!..
Забрав свой «фольксваген» с парковки у Речного вокзала, Панкратов успел сделать еще одно дело, заехал на Мясницкую в Главное управление ГИБДД и у знакомого полковника пробил номера синей «хонды». Как он и ожидал, номера оказались фальшивыми, оба с машин, давно снятых с учета. А вечером в «Кофе Хаус» на Неглинке встретился с человеком, который предпочитал, чтобы его называли Николаем Николаевичем, а как его звали на самом деле, не знал никто.
II
«Филер должен быть политически благонадежный, честный, трезвый, смелый, ловкий, сообразительный, выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный, правдивый, дисциплинированный, уживчивый, серьезно и сознательно относящийся к делу и принятым на себя обязанностям, крепкого здоровья, в особенности с крепкими ногами, с хорошим зрением, слухом и памятью, с такою внешностью, которая давала бы ему возможность не выделяться из толпы и устраняла бы запоминание его наблюдаемыми».
Всеми этими качествами, перечисленными в инструкции Департамента полиции начальникам охранных отделений, ведавших в царской России сыском, Николай Николаевич обладал в полной мере. Кроме разве что политической благонадежности, о которой Панкратов не мог судить, потому что они никогда на эти темы не разговаривали. А всё остальное при нём: трезвый, смелый, сообразительный, крепкого здоровья даже сейчас, в шестьдесят лет. А уж его умению не выделяться из толпы мог поучиться любой артист. Никто не выделил бы его и среди работяг, выходящих с завода после смены, и среди привокзальных бомжей. Если надо, он сошел бы за своего даже на научной конференции — скромный провинциальный профессор, внимательно слушающий столичных коллег, но не рискующий с ними спорить. Эта способность сливаться с окружающими, обязательная для сотрудников службы наружного наблюдения, и предопределила его судьбу. НН — так называли наружку на сленге. Или Николай Николаевич.
Панкратов познакомился с ним еще в советские времена по служебной надобности, когда Николай Николаевич был небольшим начальником в 7-м Главном управлении КГБ — в «семерке», следившей за подозрительными иностранцами и вступавшими с ними в контакт нашими несознательными гражданами. Начинал рядовым топтуном, тогда Панкратов не смог бы с ним познакомиться ни при каких обстоятельствах, в КГБ это была самая закрытая служба. Сотрудников наружки знал только их непосредственный руководитель, а больше не знал никто, включая Председателя КГБ. Они никогда не появлялись в здании на Лубянке, с начальством встречались на конспиративных квартирах.
В КГБ Николай Николаевич дослужился до подполковника, после 91-го года его вывели за штат, он перешел в «семерку» МВД и сделал там неплохую карьеру. Лет десять назад что-то у него не срослось с новым начальством, в чине генерал-майора он вышел в отставку и стал, как он сам говорил, рантье. Рента была не процентами с капитала, никаких капиталов он не нажил, ренту давала ему обширнейшая и очень специфическая информированность. Как Панкратов служил посредником между бизнесменами и властями, так и Николай Николаевич был связующим звеном между МВД и теми, кому требовались особые услуги милиции. Прослушка любых телефонов, в том числе и сотовых, гарантированно защищенных от прослушки, негласная охрана ВИП-персон, стационарное и мобильное наружное наблюдение, контрнаблюдение — всё это Николай Николаевич мог организовать. Понятно, что очень не даром.
За многолетнее знакомство между ними сложились взаимно уважительные отношения, отчасти из-за сходства характеров, внутренней уравновешенности, а больше — из-за обязательности, присущей обоим. Ни Панкратов, ни Николай Николаевич никогда не обещали того, чего не могли сделать. И всегда делали то, на что подписались. В отличие от многих милицейских, которые брали деньги и потом находили десятки причин, почему они не могут ничего сделать. Поэтому деловые люди, раз попробовав, больше никогда к ним не обращались.
