– Завтра я снова отправляюсь в другую петлю, чтобы принять участие в важном совещании, – заговорила она. – Имбрины сейчас ведут очень важные переговоры с лидерами трех американских странных кланов, – она произнесла это суровым тоном, обращаясь непосредственно к Нур, – и угроза войны между ними с каждым днем становится все более реальной. Уверена, дерзкий поступок Эйча и ваш побег лишь осложнили и без того напряженную ситуацию.
– Упс, – пробормотала Нур.
– Разумеется, никто вас ни в чем не обвиняет. Но нам придется каким-то образом компенсировать ущерб и успокоить разгневанных главарей. Если, конечно, мы сумеем вернуть их за стол переговоров.
– Все называют мирные переговоры «Собранием птиц», – театральным шепотом обратилась Бронвин к Нур.
Нур, которая явно ничего не понимала, уставилась на девушку-силачку.
– Почему?
Бронвин подняла бровь.
– Потому, что имбрины могут превращаться в птиц!
– Правда? – переспросила Нур, изумленно разглядывая мисс Сапсан.
– Никак не могу понять, из-за чего такая суета, – заявил Енох. – Неужели для нас жизненно важно, начнут ли американцы воевать друг с другом? Почему это должно нас волновать?
Мисс Сапсан застыла, потом очень медленно положила вилку.
– Мне очень не хочется повторяться, но, как я уже говорила, война – это…
– Вирус, – закончил Хью.
– Она «не знает границ», – продолжала Эмма так, будто повторяла вызубренные наизусть слова из учебника.
Мисс Сапсан, шурша платьем, поднялась со стула и подошла к окну. Мы поняли, что нас ждет очередная лекция.
– Разумеется, благополучие и процветание Америки не входит в число наших приоритетов, – начала она. – Нас, имбрин, в первую очередь заботит возрождение нашего общества – наших петель, нашего образа жизни. Но хаос, порождаемый войной, делает эту задачу невыполнимой. Потому что война – это действительно вирус. Я вижу, вы не до конца понимаете значение этой фразы. Это не ваша вина; никто из вас не имел несчастья наблюдать войну между группировками странных людей. Но многие имбрины подобные войны видели.
Она отвернулась и выглянула в окно, за которым раскинулся Акр. Постоянный смог над Лондоном и его предместьями окрашивал лучи вечернего солнца в пурпурный оттенок.
– Самые старшие из нас помнят конфликт, разгоревшийся в Италии в 1325 году и имевший катастрофические последствия. Странные противники пошли войной друг на друга, и битва, разразившаяся между ними, уничтожила не только физические, но и временные границы. Хотя странные сражались в петлях, их война, будучи необыкновенно жестокой, распространилась в настоящее. Погибли десятки странных и тысячи обычных людей. Целый город был сожжен дотла! Стерт с лица земли! – Она резко обернулась к нам лицом и повела слева направо рукой, ладонью вниз, словно желая наглядно изобразить разрушения. – Сражения между нами видели столько нормальных, что удержать это в секрете было уже невозможно. Война спровоцировала погромы, нападения на наш народ, кровавую резню, в результате которой погибли многие из нас, а странных на сто лет изгнали из северной Италии
[2]. Для того, чтобы оправиться от этого кровопролития, странным потребовалось приложить неимоверные усилия. Нам пришлось стирать память жителям целых городов. Отстраивать города заново. Мы даже прибегли к помощи странных ученых – и в том числе Перплексуса Аномалуса! – для того, чтобы отредактировать исторические книги нормальных. Чтобы эта резня запомнилась под другим названием, а не как Война Уродцев, как несколько поколений называли ее. В конце концов, Перплексус и его коллеги превратили ее в «Войну из-за дубового ведра»
[3]. До сегодняшнего дня нормальные считают, что тысячи людей погибли, не поделив какую-то деревянную посудину.
– Нормальные так глупы, что даже верится с трудом, – заметил Енох.
– Не так глупы, как в Средние века, – возразила мисс Сапсан. – То, о чем я рассказала, случилось семьсот лет назад. Если сегодня разразится серьезная война между странными, ее будет почти невозможно скрыть. Она перейдет в настоящее, ее снимут на видео, распространят эти кадры по всему миру, и о нас узнают все. Нас будут поливать грязью, а потом уничтожат. Представьте себе ужас нормальных, ставших свидетелями сражения между могущественными странными. Они подумают, что пришел конец света.
– «Новая и опасная эпоха», – мрачно пробормотал Гораций.
– Но разве американцам не известно обо всем этом? – удивилась Эмма. – Неужели они не понимают, чем может закончиться война?
– Они утверждают, будто все понимают, – сказала мисс Сапсан. – Клянутся и божатся, что будут придерживаться некоей конвенции относительно ведения войны, в которой сказано, что поле боя между странными обязательно должно находиться в прошлом или в какой-нибудь петле. Но войны трудно контролировать, и нам кажется, что наши заокеанские родичи недостаточно сильно озабочены последствиями своих распрей.
– Как русские и американцы во время так называемой холодной войны, – вставил Миллард. – Они ослеплены взаимным недоверием. Лишились чувства опасности и забыли, к чему могут привести постоянные активные действия на виду у нормальных.
– Уверяю тебя, обычно за едой мы не ведем таких унылых разговоров, – громко прошептала нашей гостье Оливия, сидевшая напротив.
– А что, если это и есть та самая «опасная эпоха», о которой упоминается в пророчестве? – заговорил я. – Вдруг оно предсказывает войну между странными?
– Вполне вероятно, что такая возможность существует, – сказал Гораций.
– Выходит, войны так или иначе не избежать, – подытожил Хью.
– Нет, – возразила мисс Сапсан. – Я отказываюсь с этим смириться.
– Пророчества – не обязательно глас неумолимой судьбы, – сказал Гораций. Иногда это всего лишь предупреждение о том, что может произойти – или, вероятно, произойдет, – если вы не предпримете каких-то действий, чтобы изменить ход событий.
– А я надеюсь, что это пророчество вообще не имеет никакого смысла, – с несчастным видом пробормотала Оливия. – Все это звучит так пугающе.
– Да, я предпочла бы не нуждаться в спасении, благодарю покорно, – вставила Клэр.
