— Разрешите представить вам сэра Кристофера Хогарта, моего старого друга. Кристофер, это мисс Линдсей, которая любезно согласилась спасти ситуацию своим присутствием.
Сэр Кристофер, представительный мужчина, немного старше, чем граф, сказал:
— Я могу только сказать, мисс Линдсей, что вы поистине одна из звезд, которую небо отпустило на землю, или, возможно, последний луч, который солнце подарило нам, скрываясь за горизонтом.
Атейла засмеялась, а граф сказал:
— Да вы поэт, Кристофер!
Это прозвучало не слишком одобрительно, но прежде чем сэр Кристофер успел ответить, дворецкий объявил:
— Маркиз и маркиза Уик, милорд! Маркиз был пожилой и толстый, а маркиза — средних лет и довольно привлекательна. Блеск драгоценностей, в том числе и бриллиантовой тиары, сопровождал ее появление. Но Атейла с удовлетворением отметила, что платье маркизы не столь великолепно, как то, что подарила ей графиня.
Взглянув на часы, граф сказал:
— Я полагаю, мне пора занять место в холле. Донкастер славится своей пунктуальностью. Уверен, он доставит его королевское высочество вовремя.
— А я пока побуду за хозяина, Вейлор, — сказал сэр Кристофер, — и, должен сказать, не могу вообразить ничего более приятного.
Видимо, он хорошо знал маркизу, потому что та сразу подошла к нему и они весело заговорили о чем-то. Но Атейла видела, что сэр Кристофер, даже разговаривая с маркизой, не спускает глаз с нее самой. Она почувствовала себя более уверенно от сознания, что кому-то на этом приеме она понравилась. Атейла мысленно поблагодарила графиню за то, что та позаботилась о вечерних туалетах. Было бы ужасно отказаться от приглашения только из-за того, что ей было бы нечего надеть.
Но сейчас, чувствуя, как мерцают при свете свечей золотые блески на ее платье, Атейла словно грезила наяву и боялась спугнуть эту грезу.
Принц Уэльский оказался человеком весьма плотного сложения, очень любезным и добродушным.
Среди гостей были еще португальский посол и маркиз Соверел, которого принц почти всегда брал с собой, потому что, как слышала Атейла, этот человек всегда мог развеселить его.
Миссис Кеппел была немного старше и не так изящна, как ожидала Атейла. Она не была красавицей, но чем-то ее лицо очаровывало и завораживало. Принц не спускал с нее восхищенных глаз.
Перед ужином подали шампанское, и глядя, как лопаются пузырьки в ее бокале, Атейла никак не могла поверить, что все это не снится ей.
Когда пригласили к столу, сэр Кристофер предложил ей руку. Она сказала:
— Все это очень непривычно для меня!
— Наш хозяин сказал мне, что вы гувернантка его дочери, Фелисити. Неужели это правда?
— Почему вас это так удивляет?
— Я легко представляю вас, занятой другими гораздо более приятными вещами. Почему вы решили похоронить себя заживо в этом замке, который должен бы существовать только в волшебных сказках?
Атейла засмеялась:
— Мне нравится здесь. Боюсь, мне могут не разрешить остаться, а я сама не хотела бы уходить отсюда.
— Зачем кому-нибудь выгонять вас? Атейла не ответила. Сэр Кристофер осторожно сказал:
— Я старый друг Вейлора. Новость о том, что его дочь вернулась спустя три года после похищения, меня просто поразила.
— Похищения? — переспросила Атейла.
— Как это еще назвать? Надин сбежала и забрала ребенка с собой, никому ничего не объяснив. По правде говоря, она была самой красивой женщиной из всех, что я знал. Она все еще такая?
Атейла не знала, что ответить.
— Не стоит притворяться передо мной, мисс Линдсей. Вейлор рассказал мне, что вы приехали совершенно неожиданно из Танжера. Кто, кроме Надин, мог прислать Фелисити обратно, к отцу? И, похоже, она очень спешила, раз выбрала для этого вас, хотя вы так не похожи на гувернантку.
— А как, по-вашему, должна выглядеть настоящая гувернантка? — спросила Атейла. — Почему люди постоянно недовольны моим видом!
— Вы удивлены? Посмотрите на себя в зеркало, особенно сейчас. Никто ни на минуту не усомнится, что вы созданы быть украшением любой гостиной, не исключая тех приемов, которые устраивает его королевское высочество.
Атейла поняла, что сэр Кристофер сравнивает ее с теми красавицами, чьи изображения печатались на почтовых открытках и продавались тысячами. Как правило, их бурно приветствовали, когда они появлялись в общественных местах, как приветствуют актрис, хотя это были светские леди.
Она надеялась, но не была уверена, что это комплимент.
— Ну? — сказал сэр Кристофер. — Я жду ответа на свои вопросы.
— Я думаю, было бы ошибкой, — тихо ответила Атейла, — говорить о прошлом, воспоминание о котором мучительно для графа. Я полагаю, мне лучше не отвечать вам.
Сэр Кристофер улыбнулся:
— Очень мудро. Но все-таки, что вы делали в Танжере?
— Я была там недолго, а приехала туда из Мулай-Идрис.
Она нарочно назвала это место, уверенная, что сэр Кристофер никогда не слышал о священном городе, который располагался на склонах горного массива Зегун. К тому же ей хотелось отвлечь его от мыслей о графине.
Но, к ее удивлению, он внимательно посмотрел на нее, а затем воскликнул:
— Линдсей! А не связаны ли вы как-нибудь с Гордоном Линдсеем?
— Это… был мой отец!
— Не может быть! — удивленно воскликнул сэр Кристофер. — Тогда, во имя всех святых, скажите, как вы очутились здесь!
— Вы знали моего отца? — не менее удивленно спросила Атейла.
— Я восхищался им и читал все его работы. Более того, по невероятному совпадению моя мать тоже Линдсей.
У Атейлы перехватило дыхание.
— То есть… она была… родственницей папы?
— Да, правда, очень дальней. Она была чрезвычайно образованной женщиной и любила читать. Она первая показала мне книги вашего отца, а потом его статьи в Королевском географическом журнале.
— Вам они понравились?
— Я был поражен и восхищен ими!
— Папа успел незадолго до смерти закончить еще одну книгу о берберах.
— Он умер?
— Его убили разбойники. Мы направлялись в Танжер — маленький караван и несколько слуг. Неожиданно на нас напали. Все были убиты… кроме меня.
— Как же вы уцелели?
— Они бросили меня в пустыне, потому что решили, что я тоже мертва. Добрые люди нашли меня и отнесли в Танжер. Там меня приютили в миссии.
— Никогда не слышал ничего более необыкновенного, — сказал сэр Кристофер.
Атейла посмотрела в сторону графа, который сидел во главе стола и выглядел так, словно сам был представителем королевского рода. Сама не зная почему, Атейла попросила сэра Кристофера:
