Дождавшись густой ночи, я взял веревку и отправился назад, к трактиру. Окольными путями я добрался до задней стены. Здесь почти не было окон: одно на первом этаже и одно на втором. Я убедился, что люди Глаза сюда не заглядывают, и по водосточной трубе быстро вскарабкался на крышу. Передвигаться приходилось тихо. Если в комнатах кто — то был, они могли услышать шаги на потолке.
Я сориентировался, где может быть комната Лии, и, улегшись на живот, приложил ладони к кровле. Сосредоточившись на пространстве внизу, я увидел плачущую на кровати девочку.
«Лия, — мысленно я позвал ее. — Ты меня слышишь?»
Она испугалась. Стала озираться по сторонам.
«Только молчи, девочка. Они не должны тебя услышать».
«Боженька, это ты?» — подумала она.
Я засмеялся: «Нет, это всего лишь Кай. Послушай меня, Лия, я хочу вытащить тебя. Ты должна открыть окно. Только тихо. Потом вернись на кровать. Когда я удостоверюсь в безопасности, я позову тебя. Хорошо?»
Ее трясло от страха, но она все же согласно кивнула.
«Ты очень отважная девочка, Лия».
На дрожащих ножках она доплелась до окна и распахнула его. Услышав скрип оконных рам, я подполз к краю крыши и осторожно посмотрел вниз. Ржущая шайка дозорных отреагировала на Лию. Один даже скомандовал:
— Закрой окно, мелочь!
— Здесь душно! — смело ответила ему Лия и вернулась на кровать.
Не прошло и минуты, как до меня донесся голос Руты… Сарры.
— Что за шум?!
— Мне душно, — повторила ей Лия.
Сарра подошла к окну, высунулась на улицу, осмотрелась и, фыркнув: «Через пять минут закроешь!», — ушла.
Шайка никак не хотела расходиться. К моему счастью, Сарра выскочила на улицу и тут же разогнала всех:
— А ну, рассосались! Следите за периметром! Не мышь охраняем!
Те разошлись, а она вернулась в трактир. Я отсчитывал секунды, боялся, что Сарра вот-вот явится к Лие и закроет окно. Но по всей видимости, той было не до этого. Она о чем — то ругалась с Салусом, и их было слышно даже на улице.
Как только оба дозорных, в поле видимости которых я мог попасть, отвлеклись, я привязал один край веревки к парапету крыши и стал спускаться.
«Лия, иди ко мне!» — позвал я ее, медленно ползя вниз.
Едва мои ноги встали на подоконник, как Лия уже протягивала ко мне свои ручки. Бабушкин платок она обвязала вокруг талии, а куклу запихала за узел. Предусмотрительная девочка.
Я как можно тише взял ее на руки, мысленно попросил крепко обнять меня за шею и потянулся обратно, наверх. Нам удалось взобраться на крышу до того, как дозорные вернулись. Я усадил Лию у каменной печной трубы и накинул на ее плечи свою куртку. Приложив палец к губам, я велел не издавать ни звука, а затем указал на свой и ее лоб. Она кивнула, поняла, что общаться мы должны только мысленно.
«Тебе придется сидеть здесь до самого утра. Скоро они будут искать тебя. Но им и в голову не придет, что ты прямо над ними. Они глупые, как бараны», — говорил я ей, сматывая веревку.
Лия тихонько засмеялась и закрыла рот ладошками. Я достал из сумки бумажный сверток с вяленым мясом и фляжку с водой и подал Лие. Ей было достаточно узнать, что эта еда из дома, как она принялась жадно есть.
Как только несчастный ребенок насытился, я подсел к ней. Она прижалась к моей груди и вскоре засопела. Поглаживая ее по голове, я слушал, как внизу суетятся перепуганные бандиты. Сарра обнаружила пропажу Лии. Взревела диким зверем и приказала немедленно разыскать малявку.
— Она не могла далеко уйти! Пошевеливайтесь! Обыщите все соседние дома! Перекройте улицы! Хоть из-под земли ее достаньте!
Глаз был в замешательстве, не мог понять, как Лие удалось сбежать. Они с Саррой снова повздорили. Он обвинял ее, что она не заперла дверь. А она утверждала, что девчонка сбежала через окно и ее упустили его тупые громилы.
Гладя спящую на моих коленях Лию, я смотрел на звезды и впервые в жизни молился. Не за себя. За невинного ребенка, с рождения оказавшегося в плену людского эгоизма и жестокости, но не утратившего свет своей души.
«Если вам нужна жертва, я принесу ее, — молился я богам. — Заберите мою жизнь, только защитите Лию».
Я охранял сон Лии до самого рассвета. Новый день был пасмурным. За ночь небо заволокло тучами. Проснувшись, Лия поежилась и туже укуталась в мою куртку. Она улыбнулась мне и показала на свои губки. Вытащив из сумки фляжку, я напоил девочку и попил сам.
Все стихло. Бандиты не давали о себе знать уже второй час кряду. Поэтому я решил отправиться на разведку, а заодно отвлечь их, если вдруг они догадаются, что Лия совсем рядом. Поцеловав ее в лобик, я попросил ее сидеть тихо и ни при каких обстоятельствах не выдавать себя. Она согласно кивнула.
Я подполз к краю крыши и осмотрелся. Тишина. Даже горожан нет. Тогда я переполз к задней стене и спустился по той же водосточной трубе. Вынув меч, я медленно двинулся вдоль здания. Обогнул его и задними дворами перешел на другую сторону площади.
— Эй, Кайарос! — задержал меня голос Сарры.
Из-за углов домов стали выходить вооруженные разбойники. Сама Сарра вышла из трактира, покручивая в руке кинжал. Пальцем поманив меня к себе, она самодовольно осклабилась.
— Я так и думала, что это ты украл девчонку.
Меня толкнули в спину. Пришлось подчиниться. Я пошел навстречу Сарре. Мы встали посреди площади, около центрального колодца.
— Это ты ее украла, — прошипел я.
— Где она?! — прямо спросила Сарра.
Я склонился к ней и процедил:
— Найди.
Она вздохнула и жестом руки подала своим людям какой-то знак. Минуты не прошло, как на площадь вытащили брыкающуюся мирную горожанку. Ее подвели к Сарре, и та приставила лезвие кинжала к шее бедняжки.
— Говори! Или я зарежу ее, как поросенка. Потом ее мать-старуху, младшую сестрицу, троих малолетних детей.
До меня донеслись мысли Лии. Она собиралась сдаться. Я запретил ей и, не медля, взмахнул мечом. Вокруг зазвенела тишина. На землю упала вооруженная кисть Сарры. Шокированные моим дерзким поступком бандиты остолбенели. На секунду даже птицы прекратили свой галдеж. А потом Сарра пронзительно заорала. Культя ее руки вспыхнула огнем, и он стал ползти к плечу. Разбойники попятились по сторонам, в ужасе косясь на меч в моей руке. Объятая огнем Сарра заметалась по площади. Крича и приводя всех в неистовый трепет, она столкнулась с колодцем и, перегнувшись, упала. Спустя мгновенье послышался плеск воды. Крик стих.
Опустившаяся на колени женщина поползла прочь, а я подошел к колодцу и заглянул на дно. В темноте мне ничего не удалось разглядеть, но я признал одну горькую истину:
«Вот и ты стал душегубом, Кайарос».
