Глава 1
Софи
Приклад плотно упирался в плечо, дуло винтовки смотрело на одного из браконьеров. Он тревожно глянул на своего подельщика и нехотя поднял руки. За их спинами в клетках бились птицы. Их истошный клич и поднял меня среди ночи.
— Барышня, давайте без глупостей. Это же всего лишь дичь, на неё разрешена охота, — произнес худощавый.
— Мы заплатим за них, как и предлагали, — басом добавил полный, и я навела прицел ему в лицо.
— Птицы не продаются, это частный заповедник, — отчеканила каждое слово.
— Мы готовы поднять цену. Можем дать в три раза больше, — отвлек меня худощавый, а второй рывком схватил за дуло винтовку. Палец дрогнул, и я нажала на курок.
Выстрел взорвал ночную тишину. Из камышей вспорхнули птицы, а в единственном в округе доме загорелся свет. Браконьера откинуло на несколько метров. Лежа на земле, он корчился от боли, проклиная меня и весь мой род. Жить будет — винтовка заряжена солью.
— Вы сумасшедшая! Вы могли его убить! — кинулся худощавый к товарищу, осматривая его раны.
— Убирайтесь, — передернула пустой затвор и добавила громко, чтобы они это слышали: — Дробь!
Магией перезарядила винтовку настоящими патронами. Прицелилась. Выстрел, громче предыдущего, промчался над их головами. Худощавый быстро поднял раненого, перекидывает его руку через свое плечо, и хромая они растворились в темноте.
Светящийся огонек приближается ко мне со стороны дома. Торопливо открыла клетки, выпуская лебедей на свободу. Поднявшись в небо, они сделали круг и приземлились на зеркальную гладь реки.
— Софи! — слышала голос дедушки.
— Я здесь! — повесила на плечо винтовку и подняла с земли палантин.
Побежала к нему навстречу — он не должен видеть клетки браконьеров.
Вскоре увидела его с пузатым фонарем в руке и в наспех надетой одежде. Очки набекрень, но в блеклых глазах полно решимости постоять перед обидчиками.
— Дедушка, куда ты собрался? Врач сказал тебе больше отдыхать, — развернула его к дому и подталкивала идти обратно.
— Стреляли же. А вдруг грабители? Ты все проверила?
— Всё, — ответила как можно мягче. — Лиса забралась, вот я и спугнула её солью.
— Лиса, говоришь… Тогда ладно.
На веранде нас встретила взволнованная бабушка. Года посеребрили её волосы, а мелкие морщины украшали постаревшее лицо, но выправка осталось идеальной — прямой и уверенной, как у благородной рэтты[1].
— Что там стряслось, Софи?
— Лисы.
— Вот я тебя говорила, что это мелкий хищник, — начала отчитывать деда. — Откуда взяться браконьерам в наших краях? Врач строго-настрого запретил нарушать режим, Лаврентий. Тебе нужно беречь сердце, а ты бегаешь по ночам, как двадцатилетний мальчишка.
— Не надо делать из меня инвалида, — обиженно ответил и прошел в дом.
Я последовала за ним, но остановилась под пристальным взглядом Агаты.
— Лисы? — рассматривала палантин в моей руке. Она всегда проницательна. — И много же тебе их повстречалось?
— Двое, но они трусливо убежали, слоило мне пару раз пальнуть.
— Ох, не нравятся мне эти лисы. Слишком они зачастили, — устало произнесла бабушка и пропустила меня внутрь, — Давай я приготовлю тебе чай, сегодня важный день.
— Самый обыкновенный.
Хотя я лукавила — день был необычный, но утренние обязанности никто не отменял. Я успела выпить чашку травяного напитка перед тем, как покормить лебедей на ферме. Их осталось немного — около трех сотен, мало по сравнению с предыдущими годами. Спрос на лебединое пух падал, в моду вошло перо экзотических птиц. Охотники и браконьеры при первой возможности норовили поохотиться в заповеднике, ведь в дикой природе лебедей осталось очень мало.
Лебедь — символ моего рода, и мы всеми силами пытаемся восстановить популяцию. Я, наверное, одна из последних чистокровных рэтт Лебедянских. Когда-то чистая кровь была привилегией аристократов, гарантом высокого положения, большого магического потенциала и успешного брака. Сейчас же от нее мне осталась лишь мелкая магия и палантин. А рэтта или простая неяра[2] сейчас неважно, помет в сараях сам себя не уберет.
До семи часов возилась в птичнике. Дед Лаврентий пытался пробраться ко мне на помощь, но был пойман бабушкой Агатой и отправлен обратно в кровать. В этом году он перенес сердечный приступ и только недавно встал на ноги. Я всячески оберегала стариков. После того, как моих родителей не стало, они остались единственными близкими мне людьми.
— Софи, завтракать! — донеслось с веранды.
Я быстро приняла летний душ и надела приготовленный заранее наряд: коричневую хлопковую юбка-колокольчик длинной до щиколотки, бежевую блузку с воротником-бантом и туфли-лодочки. На ходу завязала ленты на воротнике, затягивая так туго, чтобы не оставить ни одного сантиметра кожи открытым.
В доме приятно пахло едой.
— Ты не забыла, что сегодня прилетает чиновник из столицы? — напомнила бабушка и поставил на стол овсяную кашу.
— Прием горожан в двенадцать часов в ратуше. Я успею поработать с утра в магазине, а затем попробую попасть на прием.
Ополоснула руки и села за стол. Агата заняла место напротив меня. В ее взгляде читалась озабоченность, видимо, сейчас начнется один из тех ужасных разговоров.
— Софи, сейчас лето, ты должна найти себе пару. Следующий брачный сезон начнется через девять лет. Я хочу видеть тебя счастливой и с детьми, а не гуляющей по болоту в кирзовых сапогах и стреляющей по браконьерам.
— Не беспокойся, скоро я обязательно себе кого-нибудь найду, — пыталась усыпить её тревогу.
Но тщетно, Агата уже выучила все мои уловки.
— София, ты мне говоришь это уже который месяц! Ты вынудишь меня, и я выйду на улицу и буду подходить к незнакомым мужчинам и просить их познакомиться с тобой. Да я готова за руку их вести к тебе! Ты пойми, я желаю тебе счастья.
Беспокойство бабушки трогало, но с ним пробуждался глубинный страх.
— Не уверенна, что найдется желающий.
— Будем искать. Знакомиться с новыми людьми, ходить на свидания. Девушки в твоем возрасте часто ходят на свидания. Такая красивая и обаятельная рэтта не может не понравиться.
Её слова стали комом в горле, желудок скрутило спазмом.
— Красивая, — повторила её слово, видя, как Агата уже сошла с лица — она затронули тему, о которой говорить не принято. — Спасибо, бабуль, я наелась.
— Но ты даже не притронулась к тарелке? Будешь весь день ходить голодная. — Еда не лезла в горло, даже из вежливости я не смогла заставила себя есть. — Я с Марком Стрижевым еду в город, он работает в кондитерской и по утрам угощает меня конфетами.
