— Лира, — Рэнимор усмехнулся, обхватив мою талию в густом мраке. — Если я пошел за тобой, чтобы уберечь от глупостей, а потом снова предложил тебе спрятаться у меня, значит я уже решил этот вопрос.
Дверца тихонько хлопнула. Нас сожрала беспробудная густая мгла. Даже дышать в такой страшно, не то, что куда-то идти.
— Не беспокойся, — прошептал Рэнимор в самое ухо, и его объятия стали крепче. — Я знаю тут все ходы и выходы.
— Много девушек в своих покоях прятал? — дерзко проговорила я в ответ.
— Трудно представить мальчишку, что не облазал чердак собственного дома, — Рэнимор, казалось, совершенно не обиделся.
Идти по темноте вслепую было страшно. Я вцеплялась в плечо Рэнимора и бездумно семенила за ним, хотя мысль о том, что он может просто бросить меня здесь, как в ловушке, нахально стучалась в голову. Откуда-то сквозил ветер, заставляя дрожать от озноба. Казалось, что меня похоронили заживо. Лишь теплый пульс Рэнимора, колотящийся под влажным шелком его рубашки, возвращал к жизни.
Чердак не пустовал. Темнота прятала в своем чреве какие-то полки, ковры, свернутые рулонами, шкафы и сломанные стулья. Мебель, наскучившая особам королевской крови. Да лучше б беднякам раздали: у них и этого нет!
Вдалеке хлопнула дверь, и густой мрак закачался. Пустоту перерезали неловкие шаги. Рэнимор, моментально среагировав, обхватил мои плечи и оттеснил к стене. Ладонь зажала рот:
— Тише, — прошептал он едва слышно. — Только этого не хватало.
Понятливо кивнув, я замерла у холодной стены. Казалось, что я вся заиндевела, и стоит лишь упасть — разобьюсь на острые осколки.
Шаги простучали по доскам. Что-то зашуршало, а потом снова воцарилась тишина. Только на этот раз напряженная, подозрительная. Незваный гость не ушел. Он вынюхивал нас.
Рэнимор крепче прижал ладонь к моему лицу. Будто почувствовал, что мне чихнуть хочется. В такой-то обстановке — неудивительно.
Дверь вдалеке заскрипела снова, и по полу прокатились новые шаги: тяжелые, уверенные.
— Гилберт? — раздался вдалеке женский голос, который почему-то показался знакомым. — Я здесь!
— Люби-и-имая! — раскатился по чердаку густой бас. А потом в воздухе запахло поцелуями. — Я так ждал этого момента, Андара! Я каждый день тебя жду, как глоток свежего воздуха!
Заскрипели доски, зашуршала ткань. Воздух исполосовали стоны, и я покраснела даже во мраке.
— Быстрее, — шепнул Рэнимор, осторожно отпуская меня и подталкивая вперед.
Как ни странно, я поняла с первой попытки. Темнота уже не казалась такой слепой и устрашающей. Когда в спину дышит опасность, в ход идут скрытые резервы, о которых мы, порою, понятия не имеем.
Нужная дверь оказалась в десятке метров от нас. Пройти этот отрезок пути пришлось почти не дыша. Хотя, очень хотелось улыбнуться. Я явно не ожидала от Андары того, что слышала. Все мы становимся другими в темноте, когда за спиною гаснут чужие взоры.
Мы вышли на знакомую лестницу, и я, наконец, позволила себе улыбнуться. Рэнимор плотно прикрыл дверь на чердак:
— Пусть развлекаются.
— Они точно нас не заметили? — проговорила я сквозь усмешку.
— А если и заметили? — голос Рэнимора оставался серьезным. — Тогда что?
Глава 55
— Разве ты не должен держаться подальше от участниц? — Я коварно хихикнула. — Засекут — мало не покажется.
— Разве они кому-нибудь о нас расскажут? — передразнил меня Рэнимор с едкой ухмылкой. — Мы теперь тоже знаем их секрет.
— Почему им запрещено любить друг друга? — Я отмерила ногами несколько ступенек вниз.
— Не запрещено, конечно, — Рэм развел руками. — Вот только один факт этому мешает. Оба женаты. И вовсе не друг на друге, как ты хотела бы предположить.
Рэнимор не обманул меня: вход в королевское крыло действительно не охранялся. Разве что, Персик, раскинув жирные лапы, вылизывал свой хвост прямо на ковровой дорожке. Он проводил нас наглючим и ленивым взглядом: мол, мог бы говорить — немедленно заложил бы вас обоих, без взятки к королевскому коту явившихся.
Дверь на лестницу закрылась неслышно. Шагать пришлось тихо, едва дыша. Впрочем, тяжело шуметь, когда ноги утопают по щиколотку в мягком ворсе дорогого ковра. Но когда мы очутились в покоях Рэнимора, и он уже привычно запечатал замок ладонью, мне неожиданно стало легче.
Рэнимор действовал оперативно. Выудил из гардеробной длинную рубашку, пару полотенец, большой махровый халат и передал мне:
— Быстро в ванную, греться. Я пока позабочусь о горячем чае.
— Сам-то не простудись, — бесцеремонно поддела пальцами ворот его намокшей рубашки и тут же поймала удивленный взгляд. Эта странная игра начинала мне нравиться, хоть по-прежнему и пугала до дрожи.
— Я, конечно, могу пойти в ванную с тобой. — Рэнимор знал, каким тоном со мной разговаривать, и как подбирать слова. — Но, думаю, тебе не придется это по душе. Поэтому любезно оставляю ее тебе. А я как-нибудь перебьюсь.
Противоречить не имело смысла. По крайней мере сейчас, когда тело неприятно холодило мокрое белье, а волосы, похожие на сосульки, больно колотили по плечам.
Когда одежда, пропитанная жидким льдом, была сброшена, и теплая вода приняла мое исстрадавшееся тело, на плечи опустилось ни с чем не сравнимое блаженство. Какой же идиоткой нужно быть, чтобы пойти купаться ночью в ледяной источник?! Глупая, и вправду… В горячей ванной, среди облачков пара и пьянящего аромата сухих трав, все проблемы кажутся решаемыми. Как я могла подумать, что у Олафа хватит сил и резервов, чтобы пробить защиту дворца и дорваться до Хрустального рубежа? Это же не хижина какая-нибудь лесная, а королевская резиденция. Сколько раз до него пытались… Получилось лишь однажды, и то по нелепой случайности. В конце-то концов: охранять дворец — не моя забота. Пусть об этом думают король и королева. Тем более, что о Хрустальном рубеже они уже знают.
Но самое главное: Рэнимор уже не подумает, что это я беду накликала… Точно не подумает. Иначе не спрятал бы меня в своих покоях сегодня.
А может быть… как раз наоборот?! Вдруг он хочет выведать у меня что-то важное?!
Мысль прочно вклинилась в голову и сдавила виски. Затошнило. В подлость Рэнимора верить хотелось меньше всего.
Выходить из ванной я боялась. Да так, что меня снова затрясло перед самым выходом, несмотря на плотную сорочку и толстый халат до самого пола. Сложнее всего признать, что ты ни в чем не виновата и не обязана ни перед кем оправдываться. Даже перед самой собой.
Рэнимор уже ждал меня за кофейным столиком. На аккуратном подносе дымился прозрачный чайник с насыщенно-багряным цветочным отваром. Две крошечные чашки тонкого фарфора переливались фестончатыми краями в приглушенном сиянии маглюмов.
