Рэнимор выбрал прежний путь. Вышел из покоев и открыл балконную дверь в холле, но вернулся обратно, и вдоль террасы на этот раз полз вместе со мной. Коридоры радовали пустотой и тишиной, да и на лестнице никого не оказалось, будто сама Филлагория решила нам помочь. Мне даже удалось сорвать напоследок поцелуй с горячих губ Рэнимора. Кто знает, когда он в следующий раз посмотрит на меня так тепло и страстно?
Кто знает, посмотрит ли вообще…
Альви встретила меня то ли изумлением, то ли возмущением:
— Где ты была всю ночь?
— Спала в другой комнате, — отрезала я, удивляясь, как легко мне дается ложь.
— Я опять храпела? — Альви густо покраснела.
Презирая себя за обман, я кивнула.
— И как, — шепнула Альви, поникнув, будто цветок в иссушенной почве, — Как же мне бороться с этим? Вдруг я стану королевой? Принц ведь сбежит в первую же ночь! Какой позор…
— Я думаю, он все поймет, — ревность резанула сердце даже от невинной фразы. Кажется, Рэнимор ошибся на ее счет. — У каждого свои особенности и недостатки.
Во время завтрака Андара с горящими глазами довольно носилась вокруг стола. А я тихо посмеивалась в кулак, понимая причину ее торжества. Должно быть, я сама выглядела так же. Воспоминания о часах, проведенных в объятиях Рэма, то и дело бередили память, и на лицо накатывал приятный жар.
После того, как яйца всмятку, сырный салат, заботливо завернутый в кукурузные лепешки, и пирожные исчезли, нас попросили не расходиться. И судя по тому, что в столовую, гордо потряхивая пышной юбкой золотистого цвета, вошла Хельга, ждали нас отнюдь не напутствия и не компотик на сладенькое.
— Испытание? — зевнула Оливия.
— Так точно, ибреса, — отрезала Хельга. — Вы всегда должны быть готовы.
— Предсказуемо, — прокомментировала Оливия, отворачиваясь.
— Но я хотела бы еще порепетировать, — пролетел над столом пафосный голос Ровены.
— Почетные гости и артисты начали съезжаться и размещаться во дворце, — Хельга кивнула, — и дворцовые стражи уже дежурят в особом режиме. Но представление не начнется раньше вечера. Вас ждет совершенно иное испытание. Не бойтесь: много времени оно у вас не отнимет.
Почему-то я не расстроилась и не смутилась. Эмоциональный подъем красил мир вокруг яркими цветами, зажигал солнце настоящим пожаром, вплетал в воздух свежие нотки. Хоть десять испытаний — сейчас мне все по плечу. Надеялась только, что нас на лошади скакать не заставят: мне все еще было больно после чудесной ночи.
Но страшные опасения развеялись, едва Хельга повела нашу шумную процессию вверх по лестнице. Рой цветных визиолл, раскидывая искры, несся над нашими головами. Участницы оживленно переговаривались, но сегодня меня не брало даже волнение. Я и не заметила, как коридоры вокруг стали знакомыми, и как воздух сгустился, обретая тяжелые нотки. Янтарь на стенах. Золотистые колонны с богатой лепниной. Люстра-осьминог…
Кладбище?!
Хельга остановила нас у роскошных дверей с высоким порогом. Огромная визиолла, горделиво вспарывая воздух, подплыла к ней и зависла над ее головой. Уродливый зрачок расширился, и темная глубина отразила ее сухое лицо.
— Ни шага дальше, ибресы и гранны, — скомандовала она. — Здесь все и начнется.
— Пахнет смертью, — шепнула Оливия. В ее голосе слышалась улыбка.
Но никто опять не разделил ее энтузиазма. Воздух дрожал от волнения. После испытания с оружием каждая из нас осознавала: одна неудача может изменить расстановку сил. Даже Лусьена не посмела перечить: лишь стояла, насупившись, у стены и терла острый подбородок.
Хельга, поклонившись, отошла в сторону. Каждое ее движение отдавало выверенностью и заученностью, и от этого коробило. Нашим взорам открылся дальний конец янтарного коридора. Навстречу нам двигались Рэнимор, королева Инесса, Галианта, одетая в черную мантию с капюшоном, и шут. За их спинами едва вырисовывались три фигуры в таких же мантиях, как и у магессы.
— Коварные низшие, — прокомментировала Ровена. — Все серьезно.
— А ты ожидала, что с тобой тут в игрушки будут играть? — оживилась Лусьена. Хитрая ухмылка тронула ее губы.
Процессия остановилась по ту сторону порога. Когда я поймала на себе смешливый взор Рэнимора, неожиданно стало легче. Словно он опять обнял меня и прижал к горячей груди. Будто я услышала биение его сердца: частое, страстное, адресованное только мне.
Галианта взмахнула рукой, давая магам знак. Все четверо отделились от толпы и заняли место у самой стены.
— Этот зал не случайно производит на вас жуткое впечатление, — начала Хельга без пафосных вступлений. — Ведь здесь похоронены усопшие предки королевской семьи. Их прах замурован в этих стенах. И мы взываем к ним. Иногда просим помощи, иногда — почитаем и задабриваем. А бывает и так, что духи предков являются к нам для проведения ритуалов. Сегодня как раз тот случай.
Я закашлялась. От слова «ритуал» скрутило живот. Сердце заколотилось чаще. Всеобщее волнение ковыряло кожу и, кажется, потихоньку передавалось мне.
— Мы призовем духи предков, — взяла слово Галианта. — После того, как коридор наполнится серым дымом, мы будем вызывать вас по одной. Ваша задача: пройти по коридору до самого конца. Всего лишь сотня метров.
— В чем подвох? — Тати передернула мускулистыми плечами.
— Духи предков будут извлекать из вашего подсознания самые страшные и волнующие вещи, — пояснила Галианта. — Но лишь до тех пор, пока вы не перешагнете порог.
— Проверяете наше умение держать себя в руках? — Тати нахмурилась.
— И не только, — отрезала Галианта.
Я закусила губу. Все ясно. Ищут темную сторону каждой. Так сложно скрыть ее, когда подсознание рвется наружу, переполняя душу и сердце страхами!
— Это несправедливо, — вдруг высказалась Роттильда, поправляя платье, которое на этот раз оказалось не белым, а васильково-синим, бархатным. Сути это, впрочем, не меняло: цвет не только ей патологически не шел, но и неприятно оттенял нездоровый цвет кожи. И от нее по-прежнему тащило. — Лезть в подсознание — это хуже, чем прилюдно раздевать человека!
— Хотите отказаться, гранна? — хохотнул Алексис. — Есть, что скрывать? Мы всегда к вашим услугам!
Роттильда замерла. Вскинула зеленые глаза в потолок, будто спрашивая совета у Филлагории.
— Нет, — сорвалось с ее дрожащих губ.
— Хороший тебе совет давали, — лицо Оливии налилось гневом.
— Вандергейт, наконец-то, сказала умную вещь, — Лусьена подбоченилась, накручивая на палец смоляной локон.
Галианта и ее подопечные, впрочем, не обращали на наши диспуты никакого внимания. Встав у стены, все четверо раскрыли крошечные брошюры в алых кожаных обложках. Хоровое пение на неизвестном языке взвилось в воздух и зазвенело под потолком, гипнотизируя.
