Глава 1
По длинной подъездной аллее Клеона Говард приближалась к Холлу, тщетно пытаясь угадать, зачем она так срочно понадобилась подруге.
В самом деле, грум привез записку, когда в доме викария еще никто не проснулся. Служанка, пышнотелая деревенская девушка, спала как убитая; разбудил ее только град камешков, стучавших по окну.
Девушка влетела в спальню Клеоны в криво застегнутой блузе, без чепца и передника.
– Там молодой Джарвис из Холла, мисс, – выпалила она, с трудом переводя дыхание после того, как с шумом одолела три лестничных пролета.
Клеона взяла у нее довольно помятую записку, развернула ее и прочитала написанные несколько строчек.
– Спасибо, Рози, – поблагодарила она. – Попроси Джарвиса передать мисс Мандевилл, что я постараюсь приехать как можно скорее.
Одеваясь, она услышала конский топот, доносившийся со стороны хозяйственного двора, и выглянула в окно как раз в тот миг, когда лошадь серой масти, поднимая пыль, исчезала на проезжей дороге. Клеона узнала одну из лошадей сэра Эдварда. Она почувствовала легкий укол зависти к молодому Джарвису: у него прекрасная лошадь, а вот ей приходится трястись на славной старушке Бетси, которую торопить бесполезно.
Однако чувство это было мимолетным. Когда Клеона подъезжала к дверям дома сэра Эдварда, украшенным большим портиком, ей и в голову не пришло сравнивать роскошное жилище подруги с ветхим, лишенным удобств домом викария.
– Ох, Клеона, как же я рада тебя видеть!
Голосок Леони дрожал, словно она была чем-то напугана. Клеона обняла подругу за плечи и почувствовала, что та вся дрожит.
Они были одного возраста с разницей лишь в несколько дней. Когда-то их матери, искренне привязанные друг к другу, решили: если у обеих родятся девочки – чему, конечно, лучше не бывать – они дадут им одинаковые имена.
Клеону Мандевилл, наряженную в брюссельские кружева, и Клеону Говард в простеньком батистовом платьице окрестили в одной купели. Однако то, что обе девочки откликались на одно имя, в повседневной жизни создавало путаницу. Вот почему, когда годовалая Клеона Мандевилл с детской картавостью назвала себя «Леони», имя это подхватили и родители и няньки. Таким образом, проблема была решена.
– Что такое, Леони, – спросила Клеона. – Что случилось?
– Мне нужно рассказать тебе что-то очень важное, – ответила Леони, – но не здесь.
Она обвела взглядом широкую лестницу с резными перилами, будто опасалась кого-то.
– Пойдем сюда – скорее!
Леони вложила холодные пальчики в теплую ладонь Клеоны и повела ее в Большой салон, а оттуда, через открытые стеклянные двери, на травяной газон.
Клеона тотчас поняла, куда они направляются: к беседке, построенной в виде древнегреческого храма. Они с Леони облюбовали ее для себя много лет назад, когда были совсем маленькими. Здесь они хранили свои игрушки, здесь шепотом делились друг с другом секретами и замышляли проделки, после которых их часто оставляли без ужина и заставляли заучивать наизусть трудные отрывки из Вергилия или молитву к следующей воскресной службе.
Леони шагала так торопливо, что до тех пор, пока они не оказались у беседки, разговаривать было совершенно невозможно. Войдя туда, Леони захлопнула дверь.
– Я умираю от любопытства! – воскликнула Клеона, плюхнувшись на один из диванчиков цвета дамасской розы,
[1]
которые расставила здесь Леони.
– Клеона, ты должна помочь мне!
– Конечно помогу, если ты объяснишь, в чем дело, – отозвалась Клеона. – Я никогда не видела тебя в таком состоянии. Уж не заболела ли ты?
– Я всю ночь не сомкнула глаз, – ответила Леони. – Часов около пяти я написала тебе записку и ждала в саду, когда появится Джарвис.
– Дорогая моя, но почему ты сама не пришла? Ты ведь знаешь: если тебя что-то беспокоит, мама примет тебя с большой радостью.
– Да, конечно знаю, – быстро проговорила Леони. – Просто мне нужно поговорить с тобой наедине, и я боялась, как бы кто-нибудь не услышал.
– Не услышал что? – спросила Клеона. – О Господи, Леони, говори толком! Чтобы так расстроиться, должно случиться нечто ужасное!
– Ну, в прямом смысле ужасным это не назовешь – и все таки так оно и есть, – пробормотала Леони. Подойдя к диванчику, она обеими руками крепко сжала руку подруги. – Клеона, поклянись всем, что есть для тебя святого: ты мне поможешь и не скажешь ни слова о том, что я тебе расскажу!
Это была старая клятва, которую они давали друг другу в детстве. Улыбнувшись, Клеона произнесла:
– Клянусь всем, что люблю и чем дорожу, умереть мне в мучениях, если нарушу свое обещание.
Леони чуть слышно облегченно вздохнула, затем, понизив голос, прошептала:
– Я выхожу замуж за Патрика О'Донована.
Клеона с изумлением уставилась на нее.
– Патрик О'Донован! – воскликнула она. – Да ведь ты не видела его несколько месяцев!
Леони смутилась.
– О Клеона, мне неприятно говорить тебе это, но я виделась с ним. Боюсь, ты обидишься, узнав, что я обманывала тебя, но теперь уже ничего не исправить; остается только сказать правду. Я встречалась с Патриком, но мы боялись довериться кому-нибудь. Я встречалась с ним в лесу днем всякий раз, когда удавалось улизнуть от мисс Бантинг, а иногда даже по вечерам.
– Как ты могла! – воскликнула Клеона. – А если бы узнал твой отец?
– Папа грозился застрелить Патрика, если еще раз увидит его где-нибудь поблизости, – ответила Леони, – но я должна была видеться с ним, должна! Я люблю его, и теперь мы решили убежать и обвенчаться.
– Но это невозможно! – вскричала Клеона. – Ты не можешь выйти замуж без согласия отца, пока тебе не исполнится двадцать один год. В последний день рождения нам с тобой исполнилось только восемнадцать!
– Да, верно, – нетерпеливо сказала Леони, – но этот глупый закон действует только в Англии. Мы с Патриком уезжаем в Ирландию.
– В Ирландию? – растерянно повторила Клеона.
Леони кивнула.
– Мы сговорились ехать завтра. Клеона, дорогая, прости меня! Тебе, конечно, обидно, но я просто не осмеливалась признаться. Патрик сказал, что тайна останется тайной, только если мы никому о ней не скажем.
– Он увозит тебя в Ирландию? – спросила Клеона.
– К своим родным. Там мы обвенчаемся, и я приму католичество. Если Патрик – католик, я тоже хочу стать католичкой.
