Клеона очутилась в крохотной комнатке, размером не более четырех квадратных футов,
[52]
которая, по-видимому, не имела выхода. Девушка почувствовала огромное разочарование. Чего-чего, а такого она не ожидала: лестница не вела никуда. Перед ней была кирпичная стена.
Должно быть, когда-то здесь находилось убежище католического священника,
[53]
а потом выход, возможно, заложили. Во всяком случае, делать тут больше нечего.
Девушка уже собиралась повернуться и идти наверх, как вдруг услышала голоса, да так близко, что даже подпрыгнула от неожиданности.
– Так ты что, действительно решился на эту безрассудную поездку? – спросил мужской голос – Надеюсь, ты не очень-то доверяешь этому типу?
Клеона узнала говорящего. Это был Фредди Фаррингдон. Невозможно было не узнать и голос того, кто ему отвечал.
– Разумеется, я ему не доверяю. Ты что, за простачка меня принимаешь? – спросил герцог. – Но ему показалось бы чертовски странным, если б я сейчас передумал.
– Не нравится мне это. Ей-богу, не нравится, – мрачно изрек Фредди. – А герцогине с чего вдруг взбрело в голову увязаться за тобой? Да еще тащить вместе с собой малышку Клеону? Вы просто спятили!
– Ничуть, – жизнерадостно откликнулся герцог. – Веснушчатый носик – это главный козырь в антураже. Все мы знаем, почему вмешивается вдовствующая герцогиня. Если не так-то просто будет убедить их в том, что я именно тот, за кого себя выдаю, то Клеона на самом деле такова, какой кажется, – простосердечная, безыскусная английская мисс, широко раскрытыми глазами взирающая на Первого консула во всем его величии.
– Черт возьми, Сильвестр, нельзя втягивать Клеону в эту ложь! Предстоит вовсе не театральное представление в Челтнеме,
[54]
сам знаешь. Если я не ошибаюсь, дело может оказаться чертовски опасным.
– Я знаю, – коротко ответил герцог. – Вот почему ты поедешь со мной. Если кто и в состоянии учуять ловушку на расстоянии пятидесяти ярдов,
[55]
так это ты, Фредди!
– Премного благодарен, – с удовлетворением ответил – Фредди. – Но у меня дела, и я не собираюсь их откладывать.
– Спорить бесполезно, – спокойно отозвался герцог. – Я уже написал Питту, что ты едешь с нами.
– Ах, вот как? – произнес Фредди. – Проклятье! Сильвестр, ты много на себя берешь.
– Извини, Фредди, – сказал герцог. – Мы отправляемся в девять утра. Предупреди Энтони и Чарльза. Весь день я пытался связаться с ними, но Хорек ходил за мной по пятам.
– Не нравится мне это, и все, – заявил Фредди. – Могу поклясться, все мы еще пожалеем, что ввязались в это дело.
– Может быть, – ответил герцог. – Но мы приложили столько усилий, чтобы добиться этого. И вот теперь, когда задуманное свершилось, я буду рад предпринять хоть какие-то действия. Мне смертельно надоело каждую ночь просиживать с Чарльзом и Энтони за карточным столом. Ты когда-нибудь замечал, как у Энтони подергиваются веки, когда он выигрывает?
– Ей-богу, Сильвестр, ты – само хладнокровие, – перебил его Фредди. – На твоем месте я бы сейчас готовил оружие. В этой поездке придется не только ручки целовать, и ты прекрасно знаешь это!
– Да, знаю, – спокойно сказал герцог. – Вот почему я чертовски рад, что больше не придется бездельничать. Собирайся, Фредди. Возьми лучшие наряды да постарайся припомнить свой французский, старина. Ты всегда говорил на нем ужасно, даже когда мы были в Итоне.
– Вот что я скажу тебе, Сильвестр, – с достоинством ответил Фредди. – Если ты рассчитываешь на своих друзей, то мог бы, по крайней мере, постараться вести себя поучтивее.
– Черт возьми! – воскликнул герцог. – А ты мог бы, по крайней мере, хоть как-то отреагировать. Нас ждет чертовски трудное дело, все мы знаем об этом. Мне б только взглянуть на этот список, большего я и не желаю.
– Можно мне сказать тебе кое-что?
– Конечно, – ответил герцог. – Говори.
– Я не верю, что у тебя есть хоть один шанс увидеть список или услышать хотя бы одну фамилию из него, – твердо произнес Фредди. – Об этом они не скажут ни слова. Может, тебе и удастся войти к ним в доверие, но не до такой степени.
– Ты пытаешься остановить меня, – сказал герцог, – но заявляю тебе, Фредди, именно здесь и сейчас: я достану этот список, даже если придется всунуть голову в петлю.
– Ставлю пятьсот фунтов против двух твоих вороных жеребцов, – предложил Фредди. – Идет?
– Идет, – согласился герцог. – Если со мной что-нибудь случится, они все равно твои. Я написал сегодня об этом моему поверенному.
– Ты серьезно? – спросил Фредди. – Черт тебя побери, Сильвестр, такая щедрость ни к чему. И ни к чему говорить так, будто в ближайшие сорок лет ты можешь отправиться в мир иной. Ей-богу, от таких разговоров мне не по себе.
– Извини, Фредди, – сказал герцог. – Но я все-таки принимаю твое пари! Однако учти, я не намерен расставаться со своими лошадьми!
– Да ты и впрямь хладнокровный человек, – заметил Фредди. – Ну, а теперь, раз я вынужден ехать с тобой, ты же прекрасно знаешь, что у меня духу не хватит сказать Питту, что я отказался, отправлюсь-ка я домой и заставлю своего камердинера уложить вещи. Полагаю, у тебя хватит места для багажа.
– Хватит, – подтвердил герцог. – Мы с тобой поедем в фаэтоне и попробуем добраться до побережья, побив рекорд принца.
[56]
Кстати, каков он? Четыре часа тридцать минут?
– Что-то вроде этого, – ответил Фредди.
– Бабушка и Клеона поедут в карете ее светлости, а слуги и багаж последуют за ними в другой карете. Разумеется, мы окажемся на месте задолго до них, так что у нас будет время предупредить капитана о скором отплытии и устроить еще одно-два дельца. Кстати, нужно заехать за Хорьком в Челси.
[57]
Придется тебе развлекать его, чтобы он не слышал того, что ему знать не положено.
– Боже правый! Он что, едет с нами? – воскликнул Фредди. – Не дает тебе сорваться с крючка, верно?
– По-моему, он совершенно уверен, что прочно прибрал меня к рукам. Фредди, у меня есть тост. За Францию, и пусть она обойдется тебе в пятьсот фунтов!
Наступило короткое молчание, а затем голос Фредди произнес:
