— В какой-то степени так и есть. Потому твоя сестра и сбежала, — я вздохнула. — Терпеть не могу, когда меня принуждают к чему-то. А как же чувства? Свобода воли?
— Мы — проклятая семья, никто по своей воле не станет с нами связываться. Пойми это.
— Очень обнадеживающе, — горько хмыкнула я, — смотрю, у ваших богов отвратное чувство юмора. Там, на Земле, я мечтала о муже, семье, детях. Ну, вот и… Семья — проклятые. Муж — скоро будет четвертый. Дети… Обязательно родится двойня, девочки, тоже станут проклятыми. Чудесная перспектива, что и говорить. Да еще и призраки вокруг: то из стены появляются, то во сне приходят.
— Кстати о призраке, — пропустив мимо ушей мою жалобу, уточнила Кладира, — напомни, что он тебе сказал?
— Что выбор надо делать правильный, а не быть такой, как остальные, — припомнила я слова мужчины. — Ты понимаешь, о чем он?
Кладира качнула головой.
— Если имеется в виду необходимость выбирать сердцем, а не головой, так в нашем роду и по любви замуж выходили. Ничего, кроме разбитого сердца, такие браки не принесли.
Мы замолчали, думая, каждая о своем.
Я и не заметила, как у меня вдруг начала болеть голова. Боль с каждой минутой становилась все сильней и сильней: в висках стучали молоточки, затылок наливался тяжестью, во лбу постоянно стреляли молнии. Хотелось выть, вот только от каждого движения боль все усиливалась.
— Селенира, — как сквозь густой туман, донесся до меня встревоженный голос Кладиры, — что с тобой?!
Я хотела ответить, открыла было рот, но глаза заволокла черная пелена, и я потеряла сознание.
Приходила в себя я медленно, словно пыталась выплыть из вязкой жидкости. Не то чтобы «жидкость» меня не пускала, скорее, не оставалось сил на возвращение. Да и желания, если честно, тоже не было. Но там, «наверху», я слышала голоса, они держали меня, не позволяя сознанию раствориться в «жидкости». Вскоре, придя в себя, я начала различать говоривших.
— Что… никогда… теперь… делать… — взволнованно шептала Кладира.
— Узнаем… позже… — отвечал устало Шарон.
— Дозу… нельзя… больше… — уверял кого-то Лоран.
Глаза открылись на удивление легко, хотя я ожидала той же тяжести, что сопровождала мое переселение в это тело.
Карета, открытые дверцы. Я — на сиденье. Что… Ах, да. У меня внезапно заболела голова.
— Селенира, — первой изменение в моем состоянии заметила Кладира. Она отошла от группы мужчин, стоявших неподалеку от кареты, встревоженно вгляделась в мое лицо, — как ты?
— Не знаю, — голос меня не слушался, очень хотелось пить.
Я облизала сухие губы.
— Сейчас. Вот, — у рта оказалась небольшая кожаная фляжка. Я сделала пару глотков, наслаждаясь живительным вкусом воды.
— Что случилось? — напившись, спросила я.
— Мы пока пытаемся это понять. Ближайший постоялый двор отсюда в двадцати минутах езды. Ты выдержишь дорогу?
Я прислушалась к своим ощущениям: голова больше не болела, в организме вроде бы никаких изменений не произошло.
— Да, — кивнула я, — думаю, да.
Как только карета тронулась, я попросила:
— Рассказывай. Ты отводишь глаза каждый раз, когда я говорю о самочувствии. В чем дело?
— Наш род отличается отменным здоровьем. Все мы умираем исключительно в дряхлом состоянии, — сообщила Кладира, немного помявшись. — Никогда ни у кого из нас не было такого приступа. И я понятия не имею, с чем он связан.
— Приступа? — нахмурилась я. — Разве произошло что-то еще, кроме потери сознания?
Кладира кивнула.
— У тебя были судороги. И ты кричала. На незнакомом языке.
Отлично. Вот только какой-нибудь неизвестной болезни мне и не хватало в придачу к женихам. Кстати о них…
— Народ не разбежался? — усмешка вышла кривой. — Женихи, — видя недоумение на лице Кладиры, пояснила я. — Никто не решил вернуться?
— Что ты, — кисло улыбнулась «сестра», — с таким «приданым», которое ожидает твоего будущего мужа…
Понятно. Жадность — наше все.
До постоялого двора мы доехали быстро. Эта дорога, ведущая к перевалу, ничем не отличалась от той, другой, по которой мы въезжали в столицу, а потому и рассматривать было нечего. Я сидела, не сводя глаз с обивки сиденья напротив, и старалась ни о чем не думать.
Глава 29
Постоялый двор встретил тишиной и запахом сдобы. Я сглотнула слюну. Вроде завтракала утром плотно, а от ароматов аппетит разгорелся.
Шарон заранее отправил солдата договориться о комнатах, а потому я сразу же поднялась наверх по скрипучей деревянной лестнице, поверив обещаниям Кладиры доставить мне обед. В принципе, она и не обманула. Не уточнила только, что доставлять его будет не она.
— Войдите, — крикнула я, услышав стук в дверь. Матрас на кровати оказался излишне мягким, или же мне, перенесшей непонятный приступ, так казалось, но вставать с постели я не хотела.
— Ваш обед, ронара, — саркастически сообщил Лоран, входя в комнату. Следом за ним в комнату прошмыгнули две служанки с подносами. Быстро расставив на небольшом столике у окна принесенные блюда, они выскочили в коридор. Дверь закрылась. Лоран остался внутри.
— Вы собираетесь составить мне компанию? — уточнила я, не делая попыток подняться.
— Ну что вы, ронара. С артарами не принять трапезничать, — «любезно» просветил» меня Лоран.
— Тогда для чего вы здесь появились?
— Лечить вас, конечно же. Что еще доступно скромному лекарю?
«Скромный лекарь» явно был то ли обижен, то ли разозлен, и пытался выместить свое настроение на мне.
— Лечите, — пожала я плечами. — Мне самой раздеться, или это сделаете вы?
Лоран ожидаемо покраснел.
— Вы так спокойно об этом говорите…
— Меня не пугает необходимость оголиться перед врачом, в моем мире ничего страшного в этом нет, — прервала я его.
— Но вы в этом мире! — нервно выкрикнул артар. — И нас тянет друг к другу! Селенира…
— Лоран, вы точно пришли, чтобы меня лечить? — не выдержала я. — Если нет, может, дадите мне пообедать?
— Поднимитесь, — буркнул Лоран. — Не могу же я… на кровати вас…
Действительно. Кто ж лечит больных людей в постели?
Ладно, встала, иронично взглянула на Лорана.
— Так что, сами разденете?
В глазах артара мелькнул злой огонек.
— Могу и сам.
Мужская рука с вызовом коснулась моей ладони. И в следующую секунду меня закружил водоворот изображений, этакий фильм наяву: молодая, красивая Селенира задорно смеется, сидя за столом в пышном свадебном платье. Лоран наблюдает за ней из прохода на кухню, в бессильной злобе смотрит на ее мужа, сжимает от ревности кулаки. Та же Селенира, но уже как будто постарев на несколько лет, рыдает, стоя на коленях, на могиле мужа. Лоран рядом, сидит в коляске для прогулок, не может подойти — один раз его уже прогнали, а хозяйские приказы не обсуждаются. Снова Селенира, холодная, неприступная, обольстительно улыбается во дворе собственного замка очередному мужу. Тот краснеет, бледнеет, заикается. Лоран снова наблюдает, на этот раз — стоя позади слуг, вышедших поздравить свою госпожу. У Лорана ноет сердце, ногти впиваются в ладони. Очередной смертник пожаловал за герцогскими деньгами. Они умрут. Все они умрут. А он, Лоран, останется рядом с возлюбленной, которой безразличен.
