Педагог-психолог
Внук Даня и не знал бабушку Софию под другим именем. А звали ее раньше Надеждой Константиновной. Больше двадцати лет она проработала педагогом-психологом, и еще в советские годы, в абсолютно атеистическом окружении, в одиночку искала Бога.
– Когда я прочитала Псалтырь, то для меня все встало на место, я поняла самое главное – это источник информации. Светлая сила называется Бог, темная – сатана. Мир стал гармоничным, абсолютно понятным, разумным.
Из моего чтения ушла оккультная литература, я просто увидела темную, неясную, мутную основу этих произведений, Господь для меня открылся. У мужа умерла мама, она была верующим человеком, и старшая сестра мужа сказала, что надо заказать панихиду, и дала мне такое задание. Я пришла заказать панихиду, заказала, мне говорят: нет, надо помолиться, и я осталась. Панихида – не Литургия, это грустный обряд, но он меня пронзил. Для меня это было настолько трогательно, настолько трепетно, и я вдруг поняла, где по-настоящему есть жизнь.
Самое интересное: стоит преодолеть эту минутную слабость – собралась, пошла – и ты в храме. Какое счастье! Что я себя заставила встать и прийти. Потому что когда ты уже пришел – это счастье. Вот я так пришла к вере. Но в основном меня к этому подвиг институт. Через науку. Я хотела знать.
Вот многие говорят: в храм приходят через страдание, через болезни. Нет. Я пришла через понимание и любовь, наверное. Вот когда я прочитала Псалтырь, я вдруг увидела, как Давид любит Бога. Это ведь не роман, не какая-нибудь повесть о любви, в которой ты читаешь и понимаешь: ну, это литература, это кино, а там читаешь и понимаешь, что это о подлинной любви. Невыдуманной. Вот как бывает документальное кино, где ты видишь и понимаешь: это было. Я читала и думала: ну надо же, как он любил Бога! Если даже он оступался, он не проваливался в эту пустоту, бездну греха, он верил, что его простят, что его любят, что Бог – Отец. Его так и называют – Господь, Отец. И он ему верит. Вот эта вера и любовь меня просто поразили. И я как-то ему поверила. И подумала, что если у него так было, почему у меня не может быть?
– А каким был ваш путь к монашеству?
– Я когда стала постоянно ходить в храм, то есть, как сейчас говорят, воцерковилась, я жила в Казахстане, храмов там было очень-очень немного, а монастырей… Я вообще не знаю, чтобы в Казахстане монастыри были. Может, сейчас построили, а в советский период такого не было. И храмов тоже мало было. Я жила в Кустанае, это большой областной центр, населения 300–400 человек, а было только два храма. Один на кладбище, старый-старый храм, и один в городе. И он был совсем небольшой. И ходить туда было проблематично, потому что я всегда была комсомолкой, я никогда не вступала в партию, но комсомолкой я была, секретарем комсомольской организации, и поэтому просто так пойти в храм было непросто. И когда я начала ходить, это было немножко украдкой. Атеисткой я не была никогда. Потому что когда я была еще маленькая, приходила и спрашивала: «Мама, а правда Бога нет?» Мама и бабушка говорили: «Никогда так не говори». А еще добавляли: «Никто не знает, Наденька. Никто не знает». То есть не утверждали, чтобы я в школе не могла проговориться, но запрещали говорить «Бога нет». И поэтому атеисткой я не была. Но я и верующей не была. Это, наверное, самое отвратительное состояние человека, когда, как говорится, ни Богу свечка, ни черту кочерга. Но вот эта как раз неубежденность и заставляла меня размышлять, думать, читать. Сыграла вот такую позитивную роль.
– Вы начали ходить в храм в советское время. Как отнеслись к этому близкие?
– Муж подтрунивал, я поняла, что просто ходить в храм – это неполнота религиозной жизни, я поняла, что надо обязательно молиться дома. Мне посоветовали Молитвослов приобрести, и я поняла, я – системщик, коль уж я это приняла, мне надо было войти в полную систему. Как только я пришла в церковь, то утренние и вечерние молитвы я ни разу не прекращала, даже если устала, даже если короткую, но утром и вечером без молитвы жить не могу. Я жила в Казахстане, храмов там было немного. Муж прятал Молитвослов, издевался, когда я после службы оставалась на исповедь. Приходила домой поздно, были скандалы. Вот сейчас я понимаю, что это было испытание. Господь меня испытывал. Запрещают, ну и не ходи. Тем более, муж ведь говорит – голова. Не ходи. А я обманным путем: где-то скажу, что к подружке зашла, где-то что-то напридумываю. Это, возможно, с одной стороны, плохо, что я обманывала мужа, но меня неудержимо влекло. Я очень хотела быть в храме. Вот для меня это была органическая потребность. Не то что как некоторые: «Вот придешь в храм, там так хорошо, так благостно, радостно». У меня были совершенно другие чувства. Такого особо «хорошо» как в клубе я сижу, радуюсь, – нет. Там была какая-то работа души. А так как я человек-аналитик, то вот этой работы душевной, духовной мне всегда не хватало.
Я внимательно слушала, что читали. Ну а потом уже, в 80-е годы, когда можно было и купить Библию, и читать ее… Я начала с Ветхого Завета. Сколько у меня было возмущений, сколько непониманий! Сколько у меня было несогласия с текстом. Но у нас был очень хороший, мудрый батюшка. Я к нему часто приходила. Какое-то место меня в Ветхом Завете удивляло, я к нему приходила, и он мне объяснял. И потом он мне сказал: «Не читайте Ветхий Завет. Пока не читайте. Начните с Нового Завета». Я так и сделала. Но даже в Новом не все было понятно. Но вот чем хорошо ходить в храм? Ведь там, во-первых, на каждом богослужении читают главу или какую-то часть библейского текста и обязательно толкуют. Вот что важно. Для пытливого ума вот это важно. Тебе растолковали – тогда вдруг все открылось. Вот как некая точка отсчета. Стало понятно. Но, конечно, вот сейчас я удивляюсь, мне сейчас Псалтырь читать тяжеловато, Библию я, конечно, ежедневно читаю, и все абсолютно понятно, и я люблю Библию читать, но я читаю Псалтырь, и у меня много мест, не всегда доступных моему пониманию, когда нужно почитать дополнительную литературу, что-то спросить, с кем-то посоветоваться, больше чем… Евангелие, конечно, легче. Я все время удивляюсь, как я могла познать Бога? Я даже сейчас читаю и… Вот это что называется промысел Божий. Вот Он взял и открыл себя через это. Но я думаю, что Он открыл именно потому, что я все время хотела Его узнать. Познать. Вот многие говорят: «А я не верю». Я у них всегда спрашиваю: «А вы хотели бы поверить?» – «Ой, да я не знаю». Вот если такого желания нет… Господь говорит: «Вот узнаешь – и Я тебе себя открою». Господь всегда идет навстречу нашим желаниям. Если нет желания, то и Он не торопится. Вот тогда подчас к Богу приходят через страдания. Ты не хочешь меня знать? А надо тебе, дорогой. Тебе надо в Рай попасть. А в Раю ты встретишься только со мной. Но тебе это надо узнать здесь, на Земле.
Знаете такое выражение: «Господь спасает нас не без нас». На мой взгляд, земная жизнь нам нужна только для того, чтобы подтвердить, что я знаю Бога. Во-первых, земная жизнь нужна для того, чтобы познать Бога. Познать, полюбить и, переступив порог вечности, знать, куда ты идешь, к кому ты идешь. Вот непросто, да, у меня есть добрые дела, и я надеюсь, что я приду и в каком-то теплом месте буду жить. Мы всю земную жизнь готовимся встретиться только с Ним. И вот эта подготовка – это самое главное для человека в земной жизни. Вся земная жизнь – это конкретная, осознанная подготовка к встрече с Богом. Если человек это понимает, то он и… безусловно, он не может не грешить, мы слабы, мы греховны. Но он и грешит по-другому, и грех исповедует по-другому.
