— Вы действительно думаете, что я смогу?
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Могу я быть с вами предельно откровенным?
Она удивленно пожала плечами.
— Вы настоящая дама. Я знаю, не нуждаясь в вашем подтверждении, что вы высокообразованны, а также, будь вы должным образом накормлены и одеты, вы были бы поразительно красивы.
Он говорил подчеркнуто сдержанно, как бы всего-навсего перечисляя наиболее заметные ее достоинства, но все же румянец появился на ее лице, придавая ей не только очень юный, но и очень женственный вид.
Будучи до сих пор бледной, слишком худой и несчастной, она, казалось, несла на себе печать отрешенности от всего мирского, но сейчас она выглядела обыкновенной девушкой, получившей комплимент.
— Вы сказали: «Должным образом одеты!» — неожиданно вскрикнула она. — Я уже… вам говорила, что у меня… ничего нет! Я продала..» все… даже мои туфли.
— В таком случае нам надо действовать незамедлительно.
Он вынул из жилетного кармана золотые часы.
Была половина двенадцатого.
Уоррен поднял руку, чтобы привлечь внимание официанта, и тот понял, что от него требуется.
Счет был готов м вмиг оказался на столе.
Уоррен положил на блюдо щедрой рукой чаевые и поднялся.
— Идемте! — энергично произнес он. — Наймем извозчика, в я скажу вам, куда мы направляемся.
Как только Надя встала из-за стола, он понимал, что она все еще размышляет, принять его предложение или убежать, чтобы вновь попытаться привести в исполнение свой приговор, когда никто больше не сможет ей помешать.
Но в ту же минуту, как бы ощутив внутри себя властный голос молодости, приказывающий жить, а не умирать, она одарила Уоррена слабой улыбкой.
Они вышли на улицу и, когда достигли магистрали, идущей вдоль Сены, увидели приближающийся к ним наемный экипаж.
— Отвезите нас на Рю де Риволи, в торговый центр! — велел Уоррен.
Извозчик коснулся кнутовищем полей своей шляпы и, явно проникшись почтением к элегантно одетому господину, ответил:
— Bien, Monsieur!
[4]
.
Уоррен сел рядом с Надей, и она спросила:
— Почему мы едем туда?
— Потому что там единственное место, где торгуют в это время ночи, — объяснил Уоррен, — а мне надо купить вам накидку и, возможно, шляпу, прежде чем везти в отель.
Она бросила на него мгновенный взгляд.
— Я собираюсь просить жену управляющего отелем, — сказал Уоррен, — насколько я помню, женщину весьма сведущую, подобрать вам в достаточном количестве одежду, чтобы можно было отправиться в Англию. После этого моя мать обеспечит вас гардеробом взамен того, которого вы лишились во время скитаний на пути в Париж.
— А ваша матушка поверит в это?
— Можете не беспокоиться, поверит. В то же время мы должны сначала придумать убедительную историю для мадам Блан; уверен, она проявит огромное любопытство.
Уоррен хранил молчание, когда экипаж переезжал мост через Сену, и спустя несколько минут они оказались на Рю де Риволи.
В фешенебельной части этой улицы, примыкающей к площади Согласия, все магазины в столь поздний час были, конечно, уже закрыты.
Но Уоррен помнил, что за Лувром, где расположены большие универмаги, вполне достаточно маленьких лавок, открытых допоздна.
Там был и свободный рынок, где можно было купить провизию, а также всякого рода эксцентричные товары, приобретение которых французы не считали пустой тратой денег.
Вскоре экипаж остановился, Уоррен вышел и приказал извозчику ждать.
Затем взял Надю под руку, и они смешались с толпой, только что высыпавшей из ресторанов и театров; здесь также можно было видеть тряпичников, как правило, являвшихся и карманными ворами.
Уоррен вел Надю мимо благодушно настроенных, балагурящих и смеющихся людей, пока не заметил все еще освещенную лавку.
В витрине красовались несколько безвкусных, кричащих платьев и весьма эротичное нижнее белье, а внутри помещения тянулась длинная стоячая вешалка с перекладиной, где висели на плечиках длинные плащи, из тех, что парижанки надевают поверх вечерних платьев, отправляясь на бал.
Уоррен выбрал один, но он показался ему слишком бросающимся в глаза; потом нашел еще один, из темно-синей материи, и приложил к плечам девушки.
Плащ доставал почти до земли, прикрывая ее потертое платье, и Уоррен решил, что этот подойдет.
— Вам предстоит выбрать шляпу. — Он указал на угол прилавка, где были кучей свалены самые разнообразные шляпы: соломенные, бархатные, украшенные перьями или искусственными цветами и просто откровенно вульгарные.
Надя колебалась.
Потом с безошибочным, по мнению Уоррена, вкусом она выбрала скромную, но в то же время не лишенную несомненно парижского шика.
Шляпка была из светлого фетра, явно оставшаяся от коллекции зимнего сезона мод, маленькая и украшенная только большим черным пером, заткнутым за ленту тульи.
Девушка надела эту шляпку и оглянулась на Уоррена, ища одобрения.
— Превосходно! — воскликнул он.
Он заплатил безучастной ко всему, утомленной продавщице, которая то и дело поглядывала на часы, словно подгоняя время закрытия лавки.
Они вернулись к экипажу.
Уоррен назвал адрес отеля извозчику и, когда они тронулись вверх по Рю де Риволи, сказал:
— Теперь вам предстоит сыграть еще одну роль, и мне было бы интересно посмотреть, насколько хорошая вы актриса!
— Вы меня… пугаете!
— Вам в принципе не следует бояться мадам Блан, хотя, должен признаться, в прошлом я находил ее несколько жутковатой.
Надя поняла, что он подшучивает над ней, и попросила:
— Пожалуйста, расскажите мне в двух словах, что я должна буду делать.
— Эта часть истории довольно сложна, — предупредил Уоррен. — Прежде чем выйти из отеля, я сказал управляющему, что утром незамедлительно уеду в Англию. Он должен был сделать все соответствующие распоряжения от моего имени. А я возвращаюсь с очень красивой женщиной, чему у французов может найтись только одно очевидное объяснение.
Он не собирался ждать, что скажет на это Надя.
— Мне следовало спросить вас об этом раньше: на каких еще языках вы умеете говорить, кроме английского и французского?
По минутному колебанию девушки он понял, что она раздумывает над ответом.
Было просто странно, до какой степени он способен проникать в ее мысли; видимо, он затронул нечто такое, что она хотела бы сохранить в тайне.
