Предисловие к первому изданию
Рассеянные в различных трудах, большею частью только случайные, полемические и афористические мысли автора по поводу религии и христианства, теологии и спекулятивной философии сконцентрированы в предлагаемой книге, причем они обстоятельно обработаны, обоснованы, исправлены, частью сокращены, частью дополнены, но ни в коем случае вполне не исчерпаны уже по одному тому, что автор, не любящий общих мест, старался, как и во всех своих трудах, не уклоняться от совершенно определенной темы.
Спекулятивная философия – «созерцательная», «умозрительная», исходящая из общих умственных предпосылок, а не из опыта, ориентирующаяся на интеллектуальную интуицию, а не на данные чувств.
Предлагаемое сочинение заключает в себе критические элементы для философии позитивной религии, или откровения, но, как и следовало ожидать, философии религии не в ребячески-фантастическом смысле нашей христианской мифологии, принимающей за факт каждую нелепую историческую сказку, и не в педантическом смысле нашего умозрительного богословия, которое, подобно схоластике, считает логически-метафизической истиной каждый articulus fidei.
Христианская мифология – ко времени Фейербаха общим представлением большинства образованных немцев, включая многих богословов и пасторов, было то, что христианство имеет вечный смысл как нравственное учение. При этом, как полагали они, значительная часть содержания Ветхого и Нового Заветов мифологична, содержит сюжеты (например, об обстоятельствах рождения Иисуса или о совершаемых им чудесах), необходимые только для того, чтобы объяснить простым верующим природу Бога и нравственные истины, но образованному человеку они не требуются, для него это фольклор. Сторонники такой позиции могли быть вполне глубоко верующими. Но именно потому, что для них Бог был абсолютно всемогущ и всезнающ, чудеса и чудесные истории представлялись им не столь нужными, они иллюстрировали всемогущество Бога для слишком поэтически мыслящих простых людей, тогда как сейчас, как были убеждены такие люди, можно говорить о Боге на языке чистых философских понятий без всяких мифов. Также к мифологии относили весь легендарный материал христианской истории, скажем, все жития древних святых, как не обладающие достаточной исторической достоверностью. Это положение о различии между объективным содержанием веры и популярной мифологии стало оспариваться лишь в начале ХХ века. Именно тогда появились такие понятия как «фактичность» (что некоторые сказанные в мифологической форме вещи вполне могли быть и фактом сознания, и реальным историческим фактом), возникла программа уже методической «демифологизации» Библии Рудольфа Бультмана, где за некоторыми «мифами» раскрывались типы проповеди и особые типы истинных высказываний о Боге, а не просто признания всей Библии истиной в оболочке сказок, которую надо поскорее отбросить.
Articulus fidei (лат.) – положение веры.
Умозрительная философия религии приносит религию в жертву философии, христианская мифология приносит философию в жертву религии. Одна делает религию игрушкой спекулятивного произвола, другая превращает разум в игрушку фантастического религиозного материализма. Одна заставляет религию говорить только то, что она сама делает; другая принуждает ее говорить вместо разума. Одна не способна выйти из себя и поэтому превращает образы религии в свои собственные мысли; другая не может прийти в себя и делает образы вещами.
Само собой разумеется, что философия или религия вообще, т. е. независимо от их специфического различия, тождественны друг с другом. Другими словами, если одно и то же существо одновременно мыслит и верит, то и образы религии выражают одновременно мысли и вещи. Каждая определенная религия, каждое верование есть в то же время известный образ мышления; ибо ни один человек не может верить в то, что противоречит его образу мышления и представления. Для человека, верующего в чудеса, чудо не есть нечто противоречащее разуму; оно кажется ему вполне естественным следствием божественного всемогущества, которое тоже является в его глазах совершенно естественным представлением. Человек верующий считает воскресение мертвых таким же понятным и естественным явлением, как восход солнца после его заката, пробуждение весны после зимы и произрастание растений из брошенных в землю семян. Вера и религия особенно противоречат разуму только там, где нарушается гармония между мыслями и чувствами человека и его верой и где, следовательно, вера перестает быть непреложной для человека истиной. Абсолютная вера тоже считает свои предметы непостижимыми, противоречащими разуму, но она делает различие между христианским и языческим, просвещенным и естественным разумом. Это различие имеет следующее значение. Предметы веры могут казаться противоречащими разуму только людям неверующим, но всякий, кто верит в них, считает их самих за высший разум.
Гармония – здесь Фейербах рассуждает так: для христианина из простых людей все описанное в Библии, включая чудеса, является достоверным историческим фактом, причем значимым лично для него. Но если кто-нибудь будет исходить из того, что кроме исторического изложения в этой книге есть и другие истории, например, естественная история (эволюционное развитие природы) или история человечества, исходящая из того, что любое сообщение должно быть подтверждено дополнительными археологическими или текстовыми свидетельствами, то его вера будет поколеблена. При этом для человека с «абсолютной верой», христианина-философа, это не так принципиально: к примеру, рассказ о сотворении мира в Библии для него говорит не о способе развития природы, а о всемогуществе Божием и об отличии Бога от любых природных вещей, имеет только спекулятивный смысл, а не научно-биологический. Повествования о чудесах для него свидетельствуют не о реальных событиях, а о нравственном приложении положений веры. Так, умножение хлебов и рыб, описанное в Евангелии, – о том, что надо быть щедрым, а таковым быть следует независимо от того, случилось ли данное событие на самом деле.
Абсолютная вера – одно из названий христианства, сложившееся в немецкой идеалистической философии. Речь идет о вере в Бога как в абсолют, существо, неподвластное никаким обстоятельствам и даже никаким понятиям, в отличие от язычества, где представления о богах зависимы от привычек «естественного» разума.
Но и при условии этой гармонии между христианской или религиозной верой и христианским или религиозным разумом все-таки всегда остается существенное противоречие между верой и разумом, ибо и вера не может отрешиться от естественного разума. Естественный разум есть не что иное, как всеобщий разум, разум, которому свойственны общие истины и законы. Напротив, христианская вера или, что то же, христианский разум есть совокупность особых истин, особых привилегий и изъятий, следовательно, особый разум. Говоря короче: разум есть правило, вера есть исключение из правила. Поэтому столкновение между ними неизбежно даже при условии гармонии; ибо специальность веры и универсальность разума не покрывают друг друга, не насыщают друг друга, благодаря чему в известные моменты обнаруживается противоречие между остатком свободного разума и разумом, лежащим в основе религии. Таким образом различие между верой и разумом становится психологическим фактом.
