— Её хватит, — кивнул на задеревеневшую спину девушки отец Борислав.
Отец Владимир покачал головой и так же отстранённо спросил:
— Девица не производит впечатления… Ну, да ладно. Многое поменялось за время, как меня удалили из Ордена, так, может и таковой уровень уже достаточен. Как точку-то намерен искать?
Командор пожал плечами и едва заметно улыбнулся:
— Предполагаю, что территория, которую надо проверить, вряд ли превышает гектар… Алиса?
Девушка на мгновение закрыла глаза, вдыхая свежий ночной воздух, словно колонку новостей:
— Девять тысяч шестьсот пять квадратных метров.
— Не чрезвычайно большая площадь, — удовлетворённо кивнул наставник, — Вполне покрываемая двумя инквизиторами. Как считаете, отец Владимир?
Священник вытащил из глубин рясы платок и аккуратно обмакнул запотевший лоб. Улыбнулся поклонившимся прохожим, благословил, но глаза оставались настороженными. Он размышлял, прекрасно понимая, что стоит за предложением.
— Да, — наконец, ответил он. — Думаю, что для двоих это немного.
Наставник Борислав кивнул.
— Тогда предлагаю завтра встретиться уже здесь. Южный сектор оставлю за вами, отец.
— Премного благодарен, — чинно склонил голову священник.
— Когда они начнут, мы придём, — уверенно подвёл черту командор. — Запах боли будет нас вести.
Идущая впереди Алиса дёрнулась и, на ходу чуть повернувшись к мужчинам, проинформировала:
— Опасность для предполагаемой жертвы превышает допустимые значения.
Наставник кивнул и пояснил в одеревенелую спину девушки, продолжающей движение:
— Войны без жертв не бывает, Алиса. А мы на войне. Пусть это война лишь в таких редких прорывах выходит на столкновение жизни и смерти в мире телесном. Это война за души, и война в душах. И девушка, которая будет мучиться завтра, и которую мы спасём, если будем усердны и богу это будет угодно, всего лишь воплощение этой войны. Воплощение и наша жертва светлому, что укрепит силу божьего замысла.
Она прошла несколько шагов, не меняя спокойного выражения лица, а потом отозвалась:
— Я не понимаю.
— Ты знаешь о битве добра и зла, для которой тебя готовили, что же ты хочешь понять больше? — терпеливо спросил Наставник, косясь на молчаливо шагающего отца Владимира.
— Как жертва тёмному становится жертвой светлому?
Наставник усмехнулся, понимая, что она не видит, но чувствует его усмешку.
— Вопрос наивен, но корректен — в ином случае я бы указал на послушание очищения… — и вдохнув ночного воздуха, ответил, понизив голос: — От того, каким был обряд — во славу божью или во славу его противнику, — зависит преумножение силы тёмного или светлого в мире. Но бог есть высшее, породившее и светлое и тёмное, потому, если обряд и проводился во славу хозяина преисподней, но наши деяния его остановят, а девушка умрёт, то обряд смерти во имя злого станет с божьей и нашей помощью обрядом жертвоприношения одной для остановки прихода дьявола и спасения многих. Значит, душа её будет очищена от грехов прожитой жизни и вознесена к светлому, как мученица за святое дело.
Алиса склонила голову. Отец Борислав удовлетворённо повернулся к коллеге и улыбнулся на его настороженный взгляд:
— Она действительно молода. Только второй год как инициирована.
Священник понимающе кивнул, а потом поинтересовался:
— С каких пор стали брать настоль юных девушек?
Наставник тонко улыбнулся, словно ведя светскую беседу за чашечкой кофе:
— Практику инициации людей в зрелом возрасте, с хорошей боевой подготовкой и опытом нам пришлось прекратить, как малоэффективную. Большие дивиденды приносит подготовка людей в период пика полового развития, конечно, держа под контролем сексуальную энергию и направляя её на инициацию. Такие бойцы менее профессиональны, да, меньше знают и умеют на момент инициации, но зато фактически без обучения легко овладевают интуитивными практиками. А у Алисы высокие возможности в этой сфере, тем более, что им ещё суждено развиться, — пояснил наставник, с едва заметной гордостью смотря в напряжённо выпрямленную спину ученицы: — Но пониманием девочка ещё чисто дитя.
— Гармония баланса, — кивнул отец Владимир и вздохнул: — Но странно слышать такое сравнение о представителе нечистого рода, который уже пригубил и не раз жизни человеческой… — и перекрестился, словно отвращая дурное.
Брат Борислав бросил быстрый косой взгляд на коллегу и негромко отозвался:
— Грех ли то, что сердце отдаю своим ученикам, кем бы ни суждено им быть?
Отец Владимир промолчал. И заговорил лишь когда прошли довольно далеко от места неловких фраз.
— Во всём этом деле наиболее обидно, — вздохнул он, избегая продолжения скользкой темы: — что змея отложила яйца в корзине среди птичьих.
Брат Борислав не ответил, только плечи дёрнулись, словно наставник сдержал желание обернуться на исчезающие за поворотом вывески «Милосердия». Разговор вновь не завязался, и далее двигались в молчании.
На одном из дорожных переходов, когда остановились на светофоре, Алиса почувствовала пустоту за спиной и резко обернулась назад. За ней стоял только отец Владимир, напряжённо уставившийся на резко остановившуюся девушку. Алиса посмотрела мимо него на улицу, освещённую огнями и полную праздного люда. Вывески. Машины. Пьяный сброд. Наставник исчез.
— Ушёл, — констатировала Алиса, отворачиваясь к дороге.
И только теперь отец Владимир, порядком вымотанный тяжёлой ночью, понял, что произошло, и всю дальнейшую дорогу провёл в задумчивости.
— Пойдёте со мной или вас сопроводить? — не глядя на попутчика, безучастно спросила Алиса, когда вошли в свой район на главную развилку.
Отец Владимир устало отмахнулся:
— Иди, отдыхай. Завтра понадобятся все твои способности… Инициатор…
Алиса, по-военному развернувшись, направилась в сторону своего убежища.
Первое, что она почувствовала, подойдя к дому — странное телесное ощущение тепла и запах сладости, растекающийся по воздуху. От этого запаха кружило голову и хотелось встать на четвереньки и ползти к его источнику. Алиса встряхнулась и разжала инстинктивно до судороги сжатые кулаки. День без поддерживающего питания сказывался — даже лёгкий запах крови, затёртый среди ароматов цветущих лип, мог довести до потери ориентации и человеческого вида. Открыв калитку, зашла во двор — запах тянулся с угла дома. Подступая ближе, напряглась, готовясь в любой момент к атаке, но вокруг было тихо. И, лишь подойдя ближе, почувствовала живое и мёртвое рядом.
Завернула за угол.
Рыжик игрался с длинным хвостом растерзанной до неузнаваемости серой тушки. Он то подцеплял голый хвост лапой и подбрасывал в воздух, то ловил, прижимая всем телом, когда тот отлетал.
