В раздражении Даниил яростно расчесал щёку — кожа мелкими лохмотьями повисла под ногтями, на тонких царапинах набухли красные капли, и Алиса отодвинулась от спутника.
— Кое-чего ты не знаешь, бет, — усмехнулась она, стараясь не смотреть на капли крови. — Альфа-вампира не так-то легко убить. Для этого и церкви пришлось бы повозиться. Но церкви это не надо. Альфа-йах — её защитник, ведомый духом и желанием служить величию человечества. Не было случаев, чтобы йах предал своих учителей и духовных наставников, предал свою веру! И потому не было и не будет такого, чтобы мать-церковь отвернулась от нас. Мы стали такими, какие мы есть, не по чужому приказу или прихоти, не из-за грехов, как вы, бета-йахи, и не в назидание кому-то. Каждый из альфы — духовный воин, добровольно положивший на алтарь веры свою душу. За всё человечество. Потому нет смысла в твоих опасениях, бет.
— Замечательно, — протянул он. — Тогда кто мог сообщить милиции о том, как тебя можно взять?
Алиса поморщилась, но не ответила.
Шпиль часовни возник из-за поворота внезапно. Прямо перед ним высился белый бетонный забор, исписанный надписями, у подножья которого лежали давно повядшие живые цветы и вечно яркие искусственные.
— Стена памяти по погибшим при взрыве метро несколько лет назад, — пояснила Алиса. — Тогда проводили изоляцию иноверцев в городе, и тут проходила граница первой еврейской резервации. Станцию в час пик взорвали иудейские террористы, восстановить не удалось. Резервацию уменьшили, особо ретивых евреев посадили, часть депортировали. Об этом на всю страну по телевидению рассказывали…
Даниил подошёл к стене и повёл худыми пальцами по надписям. «Тихонов», «Кравчук», «Токер», «Ли», «Наврузов», «Сейсани», «Дьячко», «Васильев», «Данилов», «Хабибулин», «Шольц»…
— В Иерусалиме, — тихо сказал он. — Есть такое особенное место… Ровная площадка, где в давние времена стоял огромный Храм… Он был так огромен и хорош, что им во все века хотели обладать люди разных вер. И воевали за него.
Он замолчал, опустив руку, и Алиса нетерпеливо нахмурилась:
— И что?
— Ничего, — пожал он плечами. — Войн было так много, что от него почти ничего не осталось. А на его обломках построили храмы разных вер. Православные, католические, мусульманские. И только евреи не понатыкали там синагог. Они молятся у руин.
— Это ты к чему? — подозрительно спросила она.
— Ни к чему, — махнул он рукой. — Где тут твоя точка контакта?
— В церкви.
— Оставайся, я пойду.
— Зачем?
— Я огляжусь, уверюсь, что тебе ничего не угрожает, и пойдёшь ты. Меня не жалко, да за мной и не охотятся.
Алиса задумчиво прикусила губу, разглядывая спутника. Он стоял возле белой стены, резко выделяясь на её фоне — чёрный худющий силуэт с провисающей одеждой, поникшими плечами и длинными спутанными волосами, до которых до сих пор не добралась расчёска.
— Это церковь, — напомнила она. — А к церкви бет не может подойти. Возле неё тебе станет плохо, и ты сбежишь.
— Почему? — спросил он, всё ещё трогая ладонью надписи на стене.
— Такова природа йаха. Церковь неприятна нам. Но альфу держит его долг и причастность, а бет может пройти внутрь, только преодолевая себя, свой страх и боль. А на это способны лишь те, кто понимает свою греховность и высокое желание очиститься.
Даниил покачал головой:
— Я не помню своей человечьей жизни. И потому не чувствую себя греховным, — хмуро отозвался он. — Я пройду.
Алиса, усмехнувшись, пожала плечами и объяснила, как найти исповедальню в храме.
Даниил скользнул к входу на территорию Храма и скрылся за решёткой, легко проникнув между прутьев. Девушка лишь покачала головой, вглядываясь в то, как худющая фигура тёмным мазком тени ползла по серой асфальтовой дороге к порогу Храма. Вскоре бет исчез в здании, открыв высокую толстую, но незапертую дверь.
Смотря в холодные стреловидные окна, Алиса задумчиво улыбалась и накручивала на палец тонкий рыжий локон, выпавший из узла. С севера подул ветерок, заколыхал кусты, луна дрогнула на небе, словно была лишь отражением в воде…
Внезапный звон разбил ночную тишину.
— Засада! — истошно завопил Даниил, выпрыгивая — почти вываливаясь — из высокого окна, — Беги-и-и!
Она взъерошилась, приседая перед прыжком. И в тот же момент со всех углов переулка замелькали быстрые тёмные фигуры.
…
Глава 22
Засада
Мысли Алисы заметались. Уйти ещё было возможно — люди бежали по асфальту, а выше, над их головами оставалась открытой дорога по фасадам на крышу и дальше, дальше… Но под окнами Храма выл, змеясь по земле, бет — то ли раненный, то ли мучимый чем-то нетелесным. Алиса вздрогнула всем телом, принимая решение, и бросилась на решётки ворот. Прыжок! Прикосновение к металлу — танцующее, легкое, порхающее движение между острых пик решётки, — и мощный рывок со стены в сторону церкви. И уже падая на ухоженный газон, Алиса поняла, отчего выл, метаясь, Даниил — в лунном свете земля вокруг храма блестела, словно от инея. Соль.
Алиса упала, группируясь в мучительном ожидании. Падение, перекат — и она зашипела. Будто живьём начали свежевать! Обожжённая кожа мгновенно занялась болью, сужающей сознание. Рыча, она подскочила к уже едва стонущему бету, безвольным мешком лежащему на траве. Схватила за плечи — пожжённая кожа поползла под пальцами, обнажая кровоточащее мясо. Бет с криком вскинулся — на Алису смотрело белое лицо, сморщенное спёкшейся коркой, с обезумевшими от муки глазами.
Зарычав сквозь стиснутые до ломоты хищно-острые зубы, Алиса рывком вскинула бессознательного товарища вверх и пошла по скрипучей под ногами солёной корке. Она была одета, обута, но и сквозь одежду кожу жгло, выжигая до пергаментного хруста. И идти быстрее не могла — бет лежал на её плечах, отягощая безвольным грузом, и она боялась уронить его.
Давя рык, Алиса выбралась за пределы соленого газона, и опустила бета на асфальт. Даниил не отреагировал, свалившись так безвольно, словно пакет, наполненный студнем. У самой Алисы горело всё тело, хотелось окунуться в холодный снег и замереть в нём, погрузившись в спасительный сон. И даже холодный ветер, внезапными порывами рвущий тишину, не спасал. А тьма вокруг уже ощеривалась стальными иглами, и она ощущала напряжение стиснутых спусковых скоб.
— Инициатор! Именем Отца и Сына и Святого Духа!
Тяжело дыша, Алиса остановилась и повернулась на голос.
Человек, вышедший на порог Храма, был ей незнаком, но спутать стать, твердость и профессиональную выправку подготовленного инквизитора, было бы невозможно. Знала она за ними нечто особенное, что отличало их от других людей. Может быть, уверенность в собственной непогрешимости? Неторопливо, уверенно инквизитор сошёл вниз с крыльца, не сводя с неё глаз, и обвёл рукой территорию:
