Марк посмотрел на него внимательно:
— А ты? Будучи командиром, исполняющим команды свыше — жалел ли своих солдат?
Скулы Даниила побелели:
— Ты говоришь о жалости или необходимости? О жалости — да, жалел. Но когда была нужда…
— Вот видишь, — улыбнулся Марк.
— Нет, не вижу! В твоём случае крайней необходимости посылать людей на смерть не было.
Марк пожал плечами:
— Будешь на моём месте — понятие крайней необходимости в тебе претерпит изменения.
— Я не на твоём месте.
— Пока, — пожал плечами Марк. — Есть миссия выше жизни. Её исполнение убивает, да. Но ради чего только не умирают в нашем мире люди! Ради каких только глупостей не отдают душу и тело тлену. Так почему ты считаешь грязной смерть ради возвышенных идеалов?
— Я не верю в их возвышенность.
Марк с интересом кивнул:
— Конечно. Но почему бы не поверить в то, что каждый человек имеет право выбирать себе цели и ценности? Какими бы нелепыми они не казались тебе — для многих они высшее, достойное смерти на алтаре…
Даниил смотрел хмуро. Спросить он не успел — Алиса опередила:
— И ради чего всё это?… — она повернулась на спину и закрыла глаза.
Марк кивнул:
— Рад, что мы, наконец, пришли к самому важному… Наша с вами цель — освободить Прото.
— А разбудить все вулканы земли или десяток ядрёных бомб взорвать не надо? — угрюмо поинтересовался бет.
— Иронизируешь, — поморщился старый йах. — Думаешь, это равнозначно? Или что я хочу обновить человечество умерщвлением?
— А что, Прото пойдёт цветочки кушать и дарить всем воздушные поцелуи?
Марк нахмурился, на скулах обозначились белые пятна.
— Нет, ты не понимаешь… Возможно, твои поверхностные познания религии не позволяют тебе понять… Я объясню тебе это. И постарайся постичь глубину этой истины.
— Ну?
— Прото — спаситель.
Алиса повернулась на бок, внимательно оглядывая старого йаха, а Даниил пожал плечами:
— И что? Его, кажется, распяли когда-то? И сегодня, вон, йахов с удовольствием распинают и сжигают, — он кивнул на Алису. — Керосина и гвоздей на всех хватит.
Марк кивнул благожелательно, словно не понял намёка:
— Да, его распяли. И он возродился и вознёсся. Существенное отличие от просто йаха, способного надолго впадать в состояние восстановления, схожее с клинической смертью. Но на то он и истинородный йах! На то он и Прото. На то и — спаситель, способный своей волей привести нас к процветанию. Но пока он в застенках церкви… Пока церковь на его крови творит бесправие. Йахи давно покинули нас, но жрецы — надсмотрщики и верные слуги их — до сих пор держат нас в рамках веры, сохраняя свою власть! Религия — рабское ярмо. И стоит она на том, что способно спасти нас всех.
— Спасти от чего? — задумчиво поинтересовался Даннил. — Всегда было интересно, отчего это нас надо спасти? От Гнева божьего? От второго потопа?
— От йахов, — улыбнулся Марк, обнажая узкие зубы.
— Забавно, — пробормотал Даниил, поёжившись.
— Если злых йахов больше нет, то вера скоро отпадёт, как ненужная, и Прото освободят… — вмешалась Алиса.
— Нет, сестра. Именно потому, что их власть ослабла, церковь укрепляет свои позиции. И потому держит Прото в тисках своей власти. Церковь пьёт его кровь, нужную ей для поддержания своей власти. На его крови тут всё — от защищающей инициации до чудес! Прямая речь инквизиторов — его дар! Чудеса превращений, что сейчас демонстрируют владыки — его умения. Молчаливая выносливость храмовников, врачевание наложением рук, умение исповедников отличать ложь от правды истинной… Да многое! Всё это — части его. Части, которыми владеет церковь, а не люди.
— Допустим…
— Мы должны освободить его, брат мой. Теперь, когда нас уже трое… Должны сделать это. Церковь — камень — терзающий его плоть, а её новые законы — нож — кромсающий его душу. Он — наш отец по крови, наш создатель по сути — и он достоин свободы и шанса дать этому миру новый Закон и новое Понимание судьбы! Наш долг перед ним, стоящий на крови нашего бессмертия — его свобода.
— Довольно, — Даниил отмахнулся. — Патетика. А в сухом остатке что?
Марк пожевал губами, задумчиво оглядывая пальцы рук, сплетённых на коленях в замысловатый жест.
— Тебе мало того, что беспредел Единой будет остановлен? И что люди обретут настоящие силы? Все люди, а не единицы в чёрных юбках? Сколько войн остановится, когда исчезнут барьеры меж вер? Сколько смертей обратит вспять чудесная сила йаха?
— Все станут йахам и — счастливый конец? — хмуро спросила Алиса. — А кого пить будем? Коз?
Марк усмехнулся:
— Все йахами не станут. Да и не нужно это. Попы йахами не делаются, когда получают толику его силы… Так и будет для всех людей на земле.
— Воистину — пейте кровь мою, жрите мясо моё, — передёрнул плечами Даниил.
Глянул на Алису, та задумчиво покусывала губы и смотрела в сторону, на бледный сухоцвет в вазе. Марк тоже перевёл взгляд на сухоцвет и опять улыбнулся:
— Прото — высший. Он вернётся и выполнит обещанное в последний приход. И наступит эра добродетели и благополучия.
— Перед этим обещали Апокалипсис, — меланхолично напомнила Алиса.
— Обещали. Разве вы не это видите вокруг ныне?
Даниил и Алиса мрачно покосились друг на друга.
— Как ты собираешься освободить Прото?
— Обряды зовут его. Они расшатывают клетку, в которую он заключён.
— Обряды? Клетку? Что за бред!
Марк поменял знак на коленях — пальцы вскинулись, распрямляясь, и снова упали, образуя сложный замок.
— Клетка, в которой его держат — его душа. Её захватили, её удерживают как натянутую нить. И смерти, взывающие к его справедливости и сострадательности — зовут его, прорываясь через любые преграды. Ему хватит сил разорвать путы, когда слёзы затопят мир. Когда наступит время Апокалипсиса.
Разрывая знак, Марк развёл руки и спрыгнул со стола:
— Довольно на сегодня! Отдыхайте. Завтра будет день — будет и разговор.
Когда Марк оставил их, свет в комнате поменялся. Синие тона сменились тёплыми жёлтыми, а яркость умерилась, словно подстраиваясь под уставших йахов, молчаливо сидящих в углу и смотрящих на закрывшуюся дверь.
— Даня…
Даниил развернулся. Бледное лицо Алисы с припухшими глазами и истончившаяся кожа, сквозь которую проглядывали тонкие синие жилки вен заставили его стиснуть зубы.
— Тебе нужно поспать, — взял он её за локоть.
