Командор, яростно воя сквозь зубы бесслёзным плачем, сгорбился, утыкаясь лицом в паркет. Сжался в комок боли и ненависти. И тут же зарычал:
— Ну! Где ты, тварь? На! Рви! Ну!
Алиса осторожно отшагнула. Запах крови бил по сознанию, туманя его теперь, когда схлынули ярость и желание победы.
— Рви, паскуда! Ну! Я здесь! Кровь здесь! — вопил командор и на коленях вслепую полз к ней.
Она отшагнула ещё и почувствовала, что вышла на грань, когда остаётся либо падать на колени и тянутся к плещущей кровью на паркет ране, либо бежать отсюда, бежать… бежать…
— Ну! Ты же этого хочешь!
Алиса стиснула кулаки, закусила губы и тихо, почти беззвучно, взвыла, закрывая глаза.
— Ну! Давай!
Командор распрямился, и кровь полилась открытой рекой.
— Ну?!
И, теряя силы, завалился на бок. Ещё миг — и рухнул, теряя сознание.
Кровь из взрезанного запястья поплыла по чёрным и белым квадратам под ногами. Душистая, жирная, полная жизни сильного верящего человека.
Жаждой скрутило потроха, до боли сводя нутро.
Кровь. Кровь. Кровь.
А белое в красном лицо наставника медленно разглаживалось.
Вздрогнув, Алиса рванулась к нему и рухнула на колени, уже не сдерживаясь. Обхватила порванную руку, стиснула, не давая вытекать жизни, прижала к себе. Тронула короткую сивую чёлку на морщинистом лбу. Повела вздрагивающими пальцами по рваной ране над провалами глаз.
— Господи… — всхлипнула Алиса: — Нет! Не так всё… Не так…
И склонилась, лбом прижимаясь к расслабившемуся телу:
— Не хочу… Господи… Не хочу…
Шум входящих в зал людей дошёл до неё лишь спустя время.
Она распрямилась и оглянулась.
Пятеро инквизиторов. В летах, с сединами. Такие же прямые и суровые, каким был командор Борислав. И за их спинами — владыка. Так же устало упирающийся на посох и облачённый в золото, словно сусальный ангел.
Алиса медленно поднялась с колен и повернулась к ним.
Тёмный цвет порванной рясы скрывала кровь на ткани, но она капала, протекая вниз. Падала и разбивалась толстыми каплями на паркете. Во внезапно охватившей тишине. Строго размеренной капелью. Кап. Кап.
Алиса обтёрла окровавленный подбородок о приподнятое плечо и шагнула навстречу воинам.
Инквизиторы раздвинулись, вскидывая руки, накидывая на неё невидимую сеть. Воздух ударил порывом, словно сверху упал сорванный парус. Алиса изумлённо вскинулась, но это лишь невидимый поток прошёл до пола — мимо неё, по ней, сквозь неё — тихим шорохом падающих листьев.
Она шагнула ещё.
И владыка поднял руки. Зашуршали золотые одежды, словно тончайшие латы.
— Отдайте… — голос Алисы стал хриплым и пустым, вымотанным последним боем. — Отдайте Отца… И мы уйдём.
Владыка не ответил. От его рук шло золотое свечение, а глаза, направленные к высоким сводам замка, излучали силу и мудрость. Алиса шагнула ещё и осеклась. Владыка был похож на сестру Пелагею. Внутренней мощью, несгибаемой осью и седой умудрённостью.
Алиса стиснула зубы и повторила:
— Отдайте.
Но, не слушая её, Владыка начал читать.
Упало первое слово — неслышимое, невоспринимаемое, незнакомое — и Алиса ощутила, как воздух вокруг неё сгустился в прозрачный кисель. Тяжёлый, упругий, словно желе. Она вдохнула, и по ноздрям тяжелой змеей скользнул в нутро ленивый глоток воздуха. Силой вырывая руки из плена вязкого пространства, схватилась за горло. Выдохнула — змея лениво покинула лёгкие, прихватив с собой из носа кровяной поток. Расширенными глазами Алиса смотрела на Владыку — кричать, бежать, биться уже не хватало сил.
Вот как был пленён Прото… На свете было что-то большее, чем его сила.
Или всё дело в том, что она сама так и не стала сильным, могущественным зверем — хищником — богом? Так и осталась человеком, не способным смотреть безучастно на смерть близких и родных? Или? В чём?
Стиснув зубы и ещё раз глотнув змеи-воздуха, она оторвала от пола ногу и попыталась сделать шаг навстречу инквизиторам.
Владыка выдохнул второе слово…
И тело перестало слушаться, стремясь сжаться в точку пространства, сжимающейся вселенной, где каждая галактика — клетка крови, понеслась к своему изначалью, к центру, знаменуя начало конца. Алиса смотрела застывшим взглядом на Владыку. Уже ничто не было возможным…
— Нет. Стойте.
Знакомый голос упал ударом набата. Звучно, гулко и тяжело.
Владыка опустил глаза и посмотрел на йахасу. Потом за неё, дальше, где за её спиной поднимался на ноги командор. Владыка сглотнул, сумасшедшее глядя на то, как командор отряхивается, смахивая налипшие к коже чешуйки засохшей крови.
— Командор?
Голос Владыки ломался от неслышимого до человеческого.
— Пропустите, — устало отозвался командор. — Он ждёт её.
Алиса с трудом прикрыла глаза — хотелось плакать.
Владыка в сомнении поджал губы:
— Она вас не…
Борислав скупо усмехнулся и поднял с пола меч. До крови стиснул ладонью серебряное лезвие, доказывая принадлежность к человечьему роду. Кивнул в тонкую девичью спину:
— Она не пьёт.
Владыка опустил руки — поток воздуха рванулся, словно лопнула струна. И, обессилив, Алиса, рухнула на пол.
…
Глава 59
Воспоминание о Победе
Сестра Пелагея лежала недвижимо. Плотно сжав губы, так, что скорбная складка пролегала по морщинистому рту. И молчала.
Алиса отодвинулась, села поодаль, чтобы не касаться старой наставницы. Серебреный нож, осторожно подтянув за эбонитовую рукоять, подсунула матушке под ладонь, и отвернулась, рассматривая в скорбной темноте путь крыс за кладкой стены, тепло упавшего хлеба, дрожащую плёнку воды, разлившейся по камням. И тоже молчала.
Говорить было не о чем.
Старая наставница не смогла дать ей смерть. А она не стала останавливать старое сердце.
И, свалив матушку на каменный пол, махнув почти у морщинистого горла диким оскалом — отодвинулась и села, равнодушно рассматривая узор трещин на стенах. Ждала.
Сестра Пелагея поднялась, когда вполне овладела дыханием и внутренними чувствами.
Села, уверенно перехватив нож, напротив Алисы.
Та подобралась, внимательно наблюдая за руками старой наставницы, но сестра, горько усмехнувшись, не глядя, сунула нож в ножны. И опустив глаза, нахмурилась. Трудно было простить и проститься?
— Я учила тебя…
