Сбоку от клавиатуры Чарльз двигал прямоугольную коробочку с тремя расположенными в ряд кнопками: механическую мышь. Когда Чарльз отодвинулся, настала моя очередь. Мне потребовалось какое-то время, чтобы сопоставить движения руки с позицией курсора на экране. Но вскоре мышка словно стала продолжением моей руки – и тут я осознал, насколько повысит производительность работы интерфейс GUI.
Чарльз снова занял свое место и перетащил значок, представляющий файл документа, к значку принтера. Лазерный принтер, известный как Dover, заработал с жужжанием. В то время матричные и лепестковые принтеры были проклятием пользователей персональных компьютеров: медленные, шумные, норовящие зажевать бумагу, с одним стандартным шрифтом. Но в волшебном мире Xerox PARC я через несколько секунд получил распечатку записки, передававшей содержание нашей беседы в Сиэтле: «Каков наш бизнес? Производство и продажа программ для микро– и мини-систем на массовом рынке…» Принтер был одним из плодов умственных усилий PARC, которые Xerox, изначально компания копировальных аппаратов, успешно выведет впоследствии на рынок. Один Dover стоит около 200 000 долларов, сказал Чарльз, но мы оба знали, что цена скоро упадет.
Чарльз показал мне на желтый кабель, выходящий из задней стенки машины, – пуповину, через которую местная сеть связывала несколько машин Alto с помощью Ethernet – еще одной запатентованной технологии PARC. Такая связь персональных компьютеров обладала всеми преимуществами старого принципа разделения времени (общий принтер и файл-сервер для хранения информации), но без его недостатков (медленная связь, критические аварии всей сети).
«Ух ты! – подумал я. – Это изменит все». Достижения PARC казались одновременно поразительными и вполне естественными. Конечно, людям захочется иметь все то, что я видел и трогал в лаборатории Чарльза. Конечно, нужно общаться с компьютером с помощью указательного устройства: перетаскивать файл в другую папку, нажатием кнопки распечатывать то, что выглядит как страница книги. Тот вечер в Пало-Альто стал потрясением. Когда интерфейс GUI станет доступным, компьютер сделается таким естественным и живым, что любая мамаша научится им управлять. Тогда ничто не сможет остановить их повсеместное распространение. Они станут словно телевизоры; никто не устоит перед ними.
Project Chess был таким секретным, что даже работники отрасли не имели понятия, чем мы занимаемся. Когда я упомянул о проекте Чарльзу (он перешел к нам перед Новым годом), тот решил, что это какая-нибудь новая игрушка Верна Рабурна, и не заинтересовался.
– Нам надо сосредоточиться, – сказал он. Тогда я рассказал ему о выходе IBM на рынок персональных компьютеров.
Чарльз согласился, что это – другое дело.
Мы были такими скрытными, что даже не упоминали знаменитый акроним. Мы называли нашего клиента HAL, в честь компьютера в фильме «Космическая одиссея 2001» (как известно фанатам кино, HAL – это IBM, сдвинутое на одну букву к началу алфавита).
Требования секретности ужесточались. Когда под День благодарения опытный образец PC появился у нас в офисе, его поместили в маленькую комнату без окон, с надежным замком. Доступ имела лишь горстка людей.
Треть нашего штата так или иначе работала над каким-то участком Project Chess, но главные работы разворачивались на душном пятачке десять на пятнадцать футов. Моей прямой обязанностью был Бейсик-86. Чтобы высвободить ограниченную память PC, мы получили указание прошить Бейсик в ПЗУ машины. Хотя мы уже проделывали такое с Бейсиком для Apple, я ужасно переживал. Чтобы исправить поврежденный чип ПЗУ, пришлось бы возвращать всю машину – а что, если у нас в Бейсике есть ошибки? Я знал, что когда выпускаешь первую версию сложной программы и обрушиваешь ее на сотни тысяч пользователей, непременно случится какая-нибудь неприятность.
Я придумал новое решение: вставить в код сотню или больше «ловушек», так, чтобы любую часть кода Бейсика можно было оперативно исправить или обновить с гибкого диска (в качестве аналогии представьте открытые конверты, прикрепленные в ключевых разделах книги и позволяющие вставлять новый материал или исправления, не перепечатывая всю книгу). Эти «ловушки» оказались нашими спасителями.
Проверить, что DOS пройдет тесты IBM, я попросил надежного Боба О’Риара. Он должен был убедиться, что DOS Тима Паттерсона совместима с BIOS (базовая система ввода-вывода) IBM – встроенной программой, управляющей клавиатурой и дисплеем компьютера. Помимо образца IBM в нашей сверхсекретной комнате находился голубой ящик – ICE-88 (эмулятор микросхемы Intel, диагностическое устройство, позволяющее ускорить отладку). Машины выделяли уйму тепла, и мы с Бобом страшно потели в бермудах и футболках. На свободном месте дальше по коридору сидел друг Билла – Энди Эванс, биржевой брокер; ему нужен был стол и рабочий телефон. Когда рынок поворачивался против Энди, тот страшно орал и швырял телефон в стену – многих это беспокоило.
Мы работали по напряженному графику, с клиентом, который славился нетерпимостью к срыву сроков. Мы ежедневно отправляли дискету с описанием сделанного накануне в IBM, в Бока-Ратон, где программы тестировались. Если по каким-то причинам день не приносил результатов, один из наших программистов (без моего ведома) «случайно» форматировал дискету перед отправкой. Когда из IBM звонили и жаловались, что получили пустой диск, он извинялся за ошибку и обещал исправить ее в следующей посылке, выигрывая время.
Серьезные проблемы создавал ненадежный образец IBM. Боб то и дело подпаивал отставшие контакты, но было сложно определить источник дефекта: программа или «железо»? Терялись драгоценные дни. Задержки происходили и из-за привередливого протокола тестов: Боб тратил жуткое количество времени, заполняя бланки корпорации (мы шутили между собой, что IBM лучше было бы взять девиз «лучшие продукты через лучшую бумажную волокиту»).
Изначальный срок (середина января) предоставления работающих версий DOS и Бейсика пришел и прошел; мы опасались, что IBM перекроет нам кислород, если под угрозой окажется намеченное на август начало массового выпуска. Прошел слух, что параллельная группа в Японии готова заменить нас, если мы оплошаем. 19 января 1981 года Боб выразил нашу озабоченность в письме менеджеру IBM Пату Харрингтону:
«Microsoft прилагает все усилия для завершения работ по 86-DOS и Бейсику для прототипа, но из-за проблем с аппаратным и программным обеспечением, предоставленным IBM, мы еще не достигли успеха… Этими проблемами вызвано отставание от графика на несколько недель».
Вечером шестого дня Боб добил программы. Он сообщил мне об этом на следующее утро, и я испытал небывалое облегчение. Оставались еще места, которые требовалось подчистить, не работал присланный из IBM принтер, но мы знали: победа не за горами. 1 мая Тим Паттерсон перешел из SCP к нам. Это была солидная подмога – ведь он знал 86-DOS от и до.
Позже, весной, Билл и Кай Ниси снова отправились в Японию. Целую неделю их осаждали японские производители компьютеров, требуя 16-битную операционную систему. Несмотря на утечку в одном из специализированных журналов, Project Chess оставался строго секретным, и Билл не имел права и одним словечком обмолвиться о системе DOS, которую мы разрабатывали в Сиэтле. И все равно поездка сказала о многом. Стало ясно, что главной изюминкой Microsoft будет не версия, которую мы разрабатывали для IBM PC. Настоящим золотым дном явится совместимая система (которую мы назовем MS-DOS); этот продукт будет продаваться, и продаваться под нашим именем по всему миру компаниям, которые последуют за IBM на 16-битный рынок. Интерес в Японии и важный успех IBM показали, что MS-DOS окажется в центре технологии персональных компьютеров.
