Или можно сказать так: до DOS Microsoft была важной программной компанией. После DOS она стала основной.
Для меня горьким постскриптумом к этой истории стало падение Digital Equipment Corporation, компании, которую мы боготворили в юности. Сначала ее руководители сопротивлялись переходу на персональные компьютеры. Не далее как в 1977 году президент компании заявил World Future Association: «Вряд ли кому-нибудь захочется иметь компьютер дома». Пять лет спустя DEC смирила гордыню и выпустила хороший микрокомпьютер Rainbow 100, но сама себя погубила, использовав старую 8-битную систему CP/M. Когда DEC наконец собралась внедрить MS-DOS, компания заказала адаптированную версию, несовместимую с тысячами программ для PC, и затея провалилась.
В области мейнфреймов и мини-компьютеров DEC достигла чудесных результатов, идя собственным путем. Скажи нам кто-нибудь десять лет назад, что IBM проложит дорогу персоналкам и что создатель PDP-10 безнадежно отстанет и не сумеет адаптироваться, мы бы ни за что не поверили
[7].
Когда продажи IBM PC резко возросли, средства массовой информации обратили внимание на Microsoft, и в особенности на Билла, ее президента. Он стал лицом компании и естественным источником информации для любого журналиста, что меня устраивало (я согласен на свою долю известности, но не рвусь к ней, даже несмотря на недавно открытую страничку в Твиттере).
Одно не изменилось: Билл остался таким же упорным, как и прежде. Однажды мы летали с ним в Сан-Франциско для разговора с новыми клиентами. Для большей эффективности мы отправились на разные встречи, договорившись ехать оттуда прямо в аэропорт. Я прибыл к выходу на посадку за несколько минут до взлета, а Билл, как обычно, опаздывал. Объявили окончание посадки – Билла нет. Я уже примирился с мыслью, что придется лететь следующим рейсом, когда Билл подбежал к выходу, весь в мыле. Было уже поздно; самолет отползал от «кишки» телескопического трапа. Но Билл, не останавливаясь, ринулся через выход прямо в «кишку»; я трусил следом. Добежав до пульта управления, он быстро огляделся и начал нажимать кнопки. И тут до меня дошло, что происходит: Билл пытался снова придвинуть «кишку» к самолету, чтобы мы могли в него сесть.
В ужасе я заорал:
– Прекрати!
К нам уже бежал представитель авиалинии; я был уверен, что нас обоих арестуют, в лучшем случае – выпроводят из терминала. Но человек сказал:
– Сэр, сэр, подождите. Мы вернем самолет.
К моему изумлению, так и произошло. Самолет вернули, нам разрешили подняться на борт, и мы оказались дома вовремя.
В целом, теперь мне меньше приходилось заниматься деловой стороной в Microsoft. Благодаря Стиву Балмеру я мог целиком посвятить себя техническим вопросам. Стиль управления у меня был такой: я бродил по коридорам и заглядывал к программистам.
– Какие проблемы вас тормозят?
– А так вы пробовали?
– А если я в это время вытащу диск?
Потом мы несколько минут беседовали и я предлагал вариант – это я умел. Потом я предоставлял им самим додумывать решение – если только кто-нибудь не застревал всерьез; тогда приходилось разбираться во всех подробностях, чтобы дело двинулось дальше. Программистам нравилось, что кто-то «из своих» находится на руководящей должности; наверняка им легче было подчиняться технарю. Иногда я получал от них важную информацию о неожиданной проблеме; Биллу они не хотели сообщать – боялись разноса, а со мной им было спокойней. Мне нравилось работать с моими парнями, и, думаю, они это понимали.
Хотя моя роль и сузилась, Билл по-прежнему обсуждал крупные решения со мной. Наши отношения были более запутанными, чем партнерство в Apple, где Стив Джобс исполнял роль великого мыслителя, а Стив Возняк – гениального разработчика оборудования. Мы с Биллом оба в душе оставались универсалами. Это было очень полезно для Microsoft, но в итоге ни одно решение не принималось без споров.
В феврале 1980 года, когда я окончательно убедился, что нам необходима более мощная операционная система, мы купили у AT&T лицензию на Unix и переименовали его в Xenix, чтобы соблюсти требования по торговой марке. Нам хотелось отыскать нишу среди небольших компаний, которые желали бы иметь более серьезную систему, чем MS-DOS, не покупая при этом мини-компьютер или время на мейнфрейме. Однако хотя Xenix принесла Microsoft какие-то деньги, надежды не оправдались. Даже облегченная версия Unix оказалась слишком требовательной для чипа 8086; возникли и финансовые проблемы. AT&T не соглашалась на скидку с больших объемов, так что их отчисления выгрызали дыру в наших прибылях. В конце концов, через несколько лет Microsoft продала свою долю.
Я все еще думал о Xenix весной 1982 года, когда IBM обратилась к нам за DOS следующего поколения, которая справилась бы с приближающимся PC–XT и его жестким диском на 10 мегабайт – громадный объем по тем временам (сегодня этого хватит примерно на три несжатые цифровые фотографии). К тому времени DOS 1.1 был похож на одноэтажный дом с одной спальней – такой спасет от дождя, но отчаянно требует переделки. Я поручил DOS 2.0 трем моим лучшим разработчикам: Марку Збиковски (руководитель группы), Аарону Рейнольдсу и Крису Питерсу. Целью было перенести некоторые самые удачные функции Unix на PC и значительно опередить Digital Research и Apple, чьи операционные системы были менее сложными. Если получится, это утвердит MS-DOS в качестве отраслевого стандарта.
Несколько дней мы активно обсуждали возможные улучшения и остановились на двух основных. Первое было идеей Марка о загружаемых драйверах устройств, которые позволят пользователям PC подключать устройства других фирм – принтеры или внешние жесткие диски, не теряя много памяти. Драйверы должны загружаться с жесткого диска PC, только когда устройство реально подключено; это был первый шаг к сегодняшнему принципу plug-and-play.
Второе, и более важное, – разработка нового способа организации файлов. Для автономного Бейсика Билл и Марк Макдональд разработали плоский, одноуровневый каталог, названный «таблица размещения файлов» – FAT; Тим Паттерсон позже переработал ее для DOS. FAT хорошо работала на гибких дисках ограниченного объема, но не годилась для жесткого диска, на котором могли храниться сотни документов. Альтернатива, предложенная в Unix, когда я впервые увидел ее в Гарварде, поразила меня: иерархическая файловая система с корневым каталогом и любым числом подкаталогов на других уровнях – папки, вложенные в папки, вложенные в папки. Это позволяло пользователю организовать данные так, как ему удобно. Кто из производителей компьютеров отказался бы предложить покупателю такое усовершенствование?
Однако скоро выяснилось, что IBM выдвигает требование: DOS 2.0 должна занимать те же 8000 байт, что и DOS 1.1, чтобы не отпугнуть существующую клиентскую базу. IBM опасалась, что наша новая DOS станет пожирать память и маленьким системам PC не будет хватать места для некоторых популярных программ. И они не привыкли, чтобы исполнители выходили за пределы их спецификаций, даже если они при этом получали больше за те же деньги. Разработчикам IBM очень понравились наши двадцать дополнительных функций, но руководство сочло, что мы навязываем ненужные изменения. Им не понравилось, что DOS 2.0 оказалась по размеру в три раза больше DOS 1.1 и что сдвигались промежуточные сроки.
