– Пол, это Клайд.
– Кто еще будет звонить мне в три утра, – бурчал я. – Как дела?
И он отвечал:
– Снова проиграли.
Потом он начинал жаловаться на кого-то, кто совершенно не желает играть, – как большинство из нас, Клайд лучше замечал чужие недостатки, чем свои. Мы еще говорили об игре, пока он не переходил к делу:
– Пол, я получаю слишком мало.
Незадолго до того, как я купил команду, Ларри Вайнберг подписал контракт с Дрекслером на шесть лет – по 1,3 миллиона долларов в год. Дрекслер стал одним из самых высокооплачиваемых игроков, но потом у многих зарплаты подскочили, а у Клайда осталась прежней.
– Пол, – говорил он. – Я только на шестом месте в команде по зарплате. Вы же понимаете, что это неправильно!
А я отвечал:
– Но, Клайд, вы подписали контракт. Никто не вынуждал вас подписывать.
Мы продолжали толочь воду в ступе, уговаривая друг друга, пока я, сославшись на усталость, не вешал трубку. Вопрос был непростой. С одной стороны, Клайд действительно заслуживал большей зарплаты. Он умел включать как бы дополнительную передачу – как мы говорили, «турбо», – которая встречается только у великих игроков, и он выиграл для нас много игр. С другой стороны, я считал, что уговор есть уговор. Было бы нелогично (и создало бы ужасный прецедент) переписывать контракт только потому, что у игрока есть номер моего телефона.
Примерно через год после того, как я стал владельцем, моя привязанность к Клайду повлияла на мое решение и изменила судьбу двух команд. Баки Бакуолтер, помощник генерального менеджера Джеффа Петри, принес мне сногсшибательную сделку.
– Думаю, мы можем получить Оладжьювона за Клайда, – объявил он.
Аким (позже – Хаким) Оладжьювон был одним из двух-трех лучших центровых. Я придерживался аксиомы, что нужно всегда менять маленького игрока на большого при одинаковых талантах, но в тот раз я велел Баки отказаться. У меня были сомнения по поводу здоровья Оладжьювона; врачи обнаружили тромб у него в ноге (позже выяснилось, что он поддается лечению). Но второй причиной моего отказа стало то, что Клайд был особенным – для команды и ее традиций, а также для меня лично. Я не хотел его отпускать.
Первый год выдался для «Трейл Блейзерс» напряженным. Когда просочились слухи, что черные игроки чувствуют враждебность со стороны тренерского штаба, мы наняли Мориса Лукаса, звезду времен Уолтона, в качестве помощника тренера. Но проблемы не кончались, и однажды Sports Illustrated назвал «Блейзерс» командой, охваченной беспорядками. Я послал Берта с командой на выездные игры, и он привез отрезвляющий отчет. Команда разделилась на группы – десять против двоих; двое были Клайд и Кики. Тренера ненавидели все, а Клайд доставал по полной программе. Шулер отсиживался в окопе. Он собирал тренерский штаб и «забывал» пригласить Мориса Лукаса. Он пытался выжить Лукаса.
Мне вовсе не хотелось разрушать команду тренерскими перестановками в середине сезона, но разрыв казался неизбежным. В феврале 1989 года мы уволили Шулера и назначили на его место Рика Адельмана, в то время малоизвестного помощника тренера. Кики попросился на обмен, и мы предложили его «Никс», положив конец спорам по поводу времени на площадке между Кики и молодым, более динамичным Джеромом Керси. После поражения в первом же раунде плей-офф от «Лос-Анджелес Лейкерс» стало очевидно, что необходимо команде. Периметр «Блейзерс» был неплох благодаря Клайду, Керси и разыгрывающему защитнику Терри Портеру, но центр провисал. Сэм Боуи, часто получающий травмы, пропустил большую часть сезона, и в центре у нас был короткорукий Кевин Дакворт, и в атаке была дыра. Нам забрасывали по центру как хотели.
Как владелец я старался быть в курсе событий и следить за всем, но не ограничивать свободы менеджеров в формировании состава. Мое дело – надзор, а не исполнение. Хотя я подписываю бумаги по обмену и по свободным агентам, я редко отменял решение моих менеджеров. Впрочем, в случае чего я могу и поспорить, и подробнее вникнуть в то, что мне кажется бессмысленным.
Незадолго до драфта НБА 1989 года – первого драфта, в котором я участвовал, – я посетил матч с участием всех звезд команд колледжей. Мое внимание привлек Клифф Робинсон, крепкий центровой (ростом шесть футов десять дюймов) из Университета Коннектикута. У него на лице всегда была недовольная гримаса, и на записи он выглядел плавным и в то же время взрывным игроком, который действительно умел бросать, – мое любимое сочетание. Но у него была репутация капризного мальчика, который не играл жестко. В день драфта я сидел в нашем штабе и проверял таблицу игроков. Когда начался второй раунд, Клифф остался единственным в гринруме, где не разыгранные в лотерею игроки ждут своего вызова на сцену. Клифф так расстроился, что отправился к себе в отель.
Но я продолжал настаивать, чтобы выбрали его. Выбор во втором туре – небольшой риск. Контракты не гарантированы, их можно легко разорвать, если игрок не придется ко двору. Баки Бакуолтер, предпочитавший высоких атлетичных игроков, поддержал меня. Джефф Петри, которому терять было особенно нечего, согласился поставить на Клиффа.
Тот драфт показал мне, как быстро судьба команды может измениться от пары удачных решений. Бак Уильямс, недавно приобретенный в обмен на Боуи, идеально вписался в стартовую пятерку: крепкий, сосредоточенный, уверенно игравший против больших игроков вроде Карла Мэлоуна из «Юты». Ловкий и быстрый Клифф хорошо отрабатывал в обороне и мог играть на трех позициях – отличное приобретение (он вошел в шестерку лучших игроков в 1993-м и в сборную всех звезд в следующем году). Вместе они помогли «Трейл Блейзерс» подняться из аутсайдеров до результата 59 побед на 23 поражения – второго результата в лиге. Команда играла самоотверженно и беспощадно; смотреть на них было одно удовольствие. После победы над «Селтикс» с разницей в тринадцать очков в «Бостон Гарден» Ред Ауэрбах сказал: «Они просто вышибли нас из нашего же зала».
Существует особая атмосфера в городах, где есть только одна команда высшей лиги. Я слышал о «блейзермании», но не представлял, насколько неистовыми могут быть болельщики Портленда. Наши успехи в том сезоне подняли волну ликования. Мы смели «Даллас» в первом раунде плей-офф; потом Клифф, заменив травмированного Дакворта, задал тон в игре против «Сан-Антонио», позволив Дэвиду Робинсону набрать только девять очков. Наступила финальная серия Западной конференции – против результативного «Финикс Санз». От природы я не буйный, но настолько пропитался общими чувствами во время серии, что вскакивал при трехочковых бросках и махал зрителям, чтобы они поддерживали команду. После каждой победы я показывал на болельщиков и аплодировал, благодаря за поддержку. Когда мы вытянули сложный матч, победив с перевесом в три очка, я, позабыв обо всем, бросился на поле в кучу игроков. Бак Уильямс обнял меня – впечатление было, будто меня обняла кирпичная стена. Наше волшебное восхождение завершилось финальной серией НБА, где «Пистонс» благодаря опыту и жесткости (и своевременным броскам Винни Джонсона) победили нас в пяти встречах.
