Мы снова вышли в финал в 1992 году (это был год первого явления «Чикаго Булс» с Майклом Джорданом). Статья в Sports Illustrated накануне матчей была посвящена игрокам, занимавшим первые строки в голосовании на звание самого ценного игрока года: Джордану и Дрекслеру, которого назвали «конкурентом номер один» Джордана. Это только раззадорило Джордана, который и без того не нуждался в раззадоривании. Хуже того, Клайду приходилось отстаивать звание лучшего бомбардира лиги без своего привычного бокового финта. После артроскопической операции в прошлом сентябре ему шесть раз приходилось дренировать коленный сустав.
Джордан в те годы не был снайпером, забрасывая в среднем за сезон только 27 % трехочковых. Но в первой игре в Чикаго он забросил шесть трехочковых только в первой половине, а всего набрал 39 очков (забросив последний мяч, он повернулся к табло и пожал плечами, словно и сам не мог поверить). Мы ставили против него Клиффа и Джерома вместе с Клайдом – все они были прекрасные защитники, но ничего не могли поделать. Джордан включил «турборежим». Я знаю только одного похожего человека, который хотел не просто победить тебя, а уничтожить, если получится. Эти два человека выходили далеко за рамки обычной конкуренции: Майкл Джордан и Билл Гейтс.
Кое-что у нас получалось против «Булс». В четвертой четверти тяжелой игры в Портленде Клайд обокрал Джордана и забросил сверху, вызвав подъем, который позволил нам сравнять счет в серии – 2:2. После игры я, окрыленный, отправился в раздевалку, где Клайд привалился к шкафчику, выжатый как лимон, и прикладывал лед ко всем суставам. Тогда я сказал:
– Клайд, ты блестяще отобрал мяч. Ты видишь Джордана насквозь.
Клайд взглянул на меня, покачал головой и сказал:
– Стоп, вы не понимаете. У большинства игроков два-три коронных приема, у Джордана девять. Я просто угадал, только и всего. Повезло. Иногда охотник убивает медведя, хотя чаще – наоборот.
Клайд понимал, о чем говорил. «Булс», на смене династий, победил нас в шести встречах. Примерно в это время, чтобы компенсировать те годы, что Клайд получал меньше заслуженного, я выплатил ему 9,8 миллиона долларов премии за сезон – на то время самая крупная годовая выплата за всю историю. Я подумал, что Клайд ее заслужил.
Хотя в эпоху Дрекслера мы не добились титула, это были славные годы. Я смотрел по триста игр в сезон – в зале и по телевизору; оказавшись в отдаленных местах, например на Гавайях, я заказывал прямую спутниковую связь, когда играли «Блейзерс». В Сиэтле я набирал компанию – человек шесть-восемь, – и мы летали в Портленд на все домашние игры. Мама была одним из наших самых преданных болельщиков. Сидя со мной у задней линии, она ворчала на судью в своей величавой манере.
– Нужно судить одинаково в обе стороны, – заявляла мама, а судья таращил на нее глаза. Для мамы неправильный свисток был несправедливостью, и она не собиралась сносить ее молча.
Однажды мы играли с «Соникс», и Сэм Перкинс – шесть футов девять дюймов роста, весом примерно 235 фунтов – нырнул за мячом, уходящим за линию как раз над маминой головой. Мама выставила вверх руки, когда в нее врезался Перкинс; потом я обратил внимание, что она держится за запястье.
– Сломала, – невозмутимо пояснила мама.
В перерыве доктор приложил лед и перевязал руку; я спросил, не хочет ли мама поехать домой.
– Нет, – твердо ответила она. – Досмотрим игру.
В следующем сезоне Адельман усадил молодых игроков на скамью и упорно выставлял ветеранов, приведших нас к финалу. Но время остановить невозможно, и эти игроки уже были на спаде. В 1994 году мы наняли нового тренера, П. Дж. Карлесимо, плюс нового президента и генерального менеджера команды на следующие десять лет.
Внешне спокойный и обманчиво мягкий, Боб Уитситт в 1986 году пришел в «Сиэтл Суперсоникс». В 30 лет он стал самым молодым топ-менеджером лиги, получив прозвище Боб Обменщик за постоянные перестановки в составе. Он построил работоспособную команду вокруг Гэри Пэйтона, драчливого разыгрывающего защитника, и Шона Кемпа, необычайно одаренного великана, никогда не игравшего за колледж. Те «Соникс» были крепкой, стремительной командой, щегольской и атлетически одаренной. В сезоне 1993–1994 годов они установили рекорд лиги – 63 победы на 19 поражений. Уитситт был удостоен звания «менеджер года НБА», но владелец команды, Барри Экерли, расстроился неудачей в плей-офф. Экерли отключил телефон в офисе Уитситта, вынуждая того уйти. Я поспешил нанять его.
По просьбе Клайда мы отдали его в «Хьюстон Рокетс». Я тепло простился со своим любимым игроком и поблагодарил его за вклад; мы оба растрогались. Весной я издалека болел за него, когда он помогал Оладжьювону выиграть титул. Для меня-то Клайд и так всегда был чемпионом, но теперь он получил это звание официально.
Уитситт продолжал перетряхивать наш возрастной состав, как он делал это в Сиэтле, набирая на драфте молодых многообещающих спортсменов и добавляя именитых ветеранов. Ему редко удавались блестящие ходы вроде той сделки, когда за шестерых игроков мы получили Скотти Пиппена, звездную вторую скрипку Джордана, всего через год после его шестого выигранного с «Булс» чемпионата. Чаще Уитситт работал как менеджер игрушечной лиги, выбирающий яркие наклейки. Он провозглашал, что его волнует только талант, а не характер или прочие эфемерности. «Я химию в колледже не изучал», – заявлял он журналистам. Была бы сила и работоспособность, а сплоченность сама приложится – рискованное допущение для спорта, в котором на пять мужчин всего один мяч.
Сейчас я понимаю, что Уитситт на время предотвратил спад за счет моего кошелька, заключая дорогие долгосрочные контракты с игроками, которых легко отпускали в командах потому, что им переплачивали, или из-за проблем вне площадки. За семь лет он получил с драфта, купил или обменял Рашида Уоллеса, Исайю Райдера, Дэймона Стаудмайра, Бонзи Уэллса, Шона Кемпа, Рубена Паттерсона, Квинтела Вудса и Зака Рэндольфа. Каждый сам по себе был проблемой. Несмотря на присутствие таких замечательных ребят, как Арвидас Сабонис и Стив Смит, команду стали называть «Тюремные Блейзерс».
Как я мог терпеть этот рассадник нестабильности? Простой ответ – мы продолжали выигрывать. За последние шесть лет правления Уитситта «Блейзерс» выиграли 63 % игр – четвертый результат в лиге. Мы попадали в плей-офф каждый год, дважды выходили в финал конференции – успех, достаточный, чтобы удерживать меня от решительной встряски. Я могу терпеть нарушения, а у Уитситта были сильные стороны. Он был своим среди агентов игроков, и я рассчитывал на его связи при заключении сделок. Кроме того, он был великим рационализатором. Когда я спрашивал, почему мы не получили игрока с драфта или почему сорвался обмен, он отвечал:
– Вот увидите, в следующем году он будет играть еще лучше.
Если до чемпионства остается совсем немного, как было с нами в начале девяностых, это только разжигает аппетит, потому что уже знаешь вкус финала. То же самое было и с Уитситтом, который страстно желал подтвердить правильность своего подхода победой. Нам постоянно не хватало еще одного дорогостоящего ветерана, и платежная ведомость разбухала. В глубине души я понимал: что-то не так. В играх плей-офф, где давление нарастает, а противники большого калибра бьют по твоим слабым местам, состояние игроков видно по игре. В 2000 году, в финальной серии Западной конференции против «Лейкерс», мы отставали по играм 3:1, но продолжали бороться и довели дело до решающей седьмой игры. В последней четверти мы выигрывали пятнадцать очков и были уже почти в финале НБА, где ждала «Индиана», которая, я думаю, была нам по зубам. Когда команда играет в плей-офф, я становлюсь суеверным и стараюсь не думать, до чего мне хочется победить: «Как бы ни повернулось, я буду доволен. Игроки старались, как могли». Но тогда, в последней четверти, я поддался искушению. Я не мог противиться. Я очень хотел победить «Лейкерс».
