– Прости, что я пошел с Мирой, – вдруг сказал Натаниель.
Это заставило меня остановиться в дверях.
– Ты большой мальчик, Натаниель. Ты имеешь полное право найти кого-нибудь. Вот только твой выбор партнера оказался плохим.
Зейн начал водить рукой вверх и вниз по спине Натаниеля, как обычно гладят собаку. Натаниель опустил голову, так что его волосы скользнули вокруг него словно завеса, скрывая лицо.
– Я думал, что ты станешь моей госпожой, моим домом. Я долгое время думал, что ты поняла игру. Что ты не велела мне ни с кем спать. Я вел себя так хорошо. Я даже не трогал себя.
Я открыла рот, закрыла его, снова открыла, но мне было совершенно нечего сказать.
– Если бы ты разрешила мне заняться с тобой сексом, это была бы чистая ваниль. Я так долго ждал, готовился, хотел, что этого было бы достаточно.
Я снова обрела дар речи.
– Я не знаю, что значит «ваниль», Натаниель.
– Обычный секс, – бесстрастно пояснил Зейн. – Без всяких наворотов.
Я покачала головой.
– Что бы там ни было, я не играю с тобой, Натаниель. Никогда бы не стала этого делать.
Он посмотрел на меня искоса, как будто боялся повернуться ко мне лицом.
– Теперь я понимаю. В этой поездке я понял, ты даже не знала, что мы играли в игру. Ты не дразнишь меня. Ты обо мне вообще не думаешь.
Последние слова прозвучали особенно жалко, и я не могла этого изменить.
– Я все время прошу у тебя прощения, Натаниель. В половине случаев я даже не знаю, за что я извиняюсь.
– Не понимаю, как ты можешь быть моей Нимир-ра и не быть моим домом. Но теперь я знаю, что ты считаешь это двумя разными вещами. Габриель не делал различий.
– Что такое «дом»? – спросила я.
Зейн снова ответил за него.
– Доминирующий над подчиненным, таким, как Натаниель. Подчиненный называется «саб».
Вот оно что.
– Я не Габриель, – сказала я.
Натаниель рассмеялся, но этот смех не был счастливым.
– Ты рассердишься, если я скажу, что иногда жалею об этом?
Мне оставалось только моргать.
– Я не сержусь, Натаниель, но ты меня чертовски удивляешь. Я знаю, что должна о вас заботиться, но понятия не имею, как это делать.
Натаниель был похож на экзотическое домашнее животное, которое мне подарили, но не вложили в коробку инструкцию по содержанию.
Он опустился на подушку, повернув голову, чтобы видеть меня.
– Я пошел с Мирой, когда понял, что ты не со мной.
– Я с тобой, Натаниель, но не в том смысле.
– В этом месте ты должна сказать, что мы можем оставаться друзьями.
Он резко рассмеялся.
– Тебе нужен не друг, Натаниель, тебе нужен хранитель.
– Я думал, ты будешь моим хранителем.
Я посмотрела на Шерри и Зейна.
– А как насчет вас, ребята?
– Натаниель больше всех ... – Шерри заколебалась, – сломан больше всех нас. Габриель с Райной сделали так, чтобы мы все были сабами; это было все, чему нас учили. Они же были доминантами, всегда, но... но Натаниель..., – она сдалась и просто пожала плечами.
Я знала, что она имела в виду. Натаниель был самым слабым из них. Тем, кто нуждался в большей заботе.
Поставив чемодан на пол, я подошла к кровати и опустилась на колени. Я убрала волосы с его лица, чтобы можно было видеть глаза.
– Мы все будем с тобой, Натаниель. Мы – твой пард. Твой народ. Мы будем заботиться о тебе. Я буду заботиться о тебе.
Его глаза наполнились слезами.
– Но ты не будешь со мной спать.
Я глубоко вздохнула и встала.
– Нет, Натаниель, я не буду с тобой спать.
Я покачала головой и взяла чемодан. Я уже получила все, что могла выдержать за один день. Если Марианна не была довольна этим небольшим уроком, то не пошла бы она подальше. Возможно, предполагалось, что это не должно быть сексуальным, но благодаря способу, которым Габриель и Райна управляли верлеопардами, без секса было явно не обойтись. И я почти боялась услышать, какое решение на этот счет примет Марианна.
39
Не успела я налить ванну, как у меня закончилась горячая вода, но мне было все равно. В маленькой, отделанной белой плиткой комнате было достаточно жарко, чтобы горячая ванна начала казаться плохой идеей. Единственное окошко было достаточно высоко, так что, если быть осторожной, можно не засветиться. Поэтому в надежде на случайный сквознячок я оставила окно открытым, раздвинув даже занавески. И опустилась в чуть теплую воду без единого пузырька пены. В моем распоряжении было только мыло и наполовину сгоревшая белая свеча в углу около крана. Файрстар я положила на угол ванны около головы. Я пыталась поместить туда браунинг, но он был слишком большой и постоянно хотел соскользнуть с края и окунуться.
Я уже полностью погрузилась в воду, чтобы намочить волосы, когда услышала, как с грохотом распахнулась дверь. Я торопливо всплыла, и подняв брызги, на ощупь схватилась за файрстар. Пистолет был нацелен еще до того, как я смогла увидеть, кто ко мне ворвался. Даже когда я наконец разглядела, смысла в этом не прибавилось.
В дверях стояла женщина. Маленькая, примерно с меня ростом, но казалось, что она заполняет собой всю комнату, словно занимает больше пространства, чем можно охватить взглядом. У нее были длинные каштановые волосы. Челка отросла и была достаточно густой, чтобы вуалью закрывать лицо ниже носа. Кроме того, волосы были подкрашены еле заметным оттенком синего. На ней была джинсовая куртка без рукавов. Одна из обнаженных мускулистых и татуированных рук придержала дверь, чтобы после значительного пинка внутрь, она отдачей не впечаталась ее хозяйке в лицо. При других обстоятельствах, я бы презрительно поморщилась, если бы не исходивший от нее поток силы. Она выглядела так, будто заблудилась по дороге в бар панков-байкеров. В остальном я физически чувствовала ее, как ветер из врат ада – горячий и враждебный.
В маленькой комнате скопилось уже столько силы, что вода в ванной должна была вот-вот закипеть. Я совершенно спокойно продолжала целиться ей в грудь. Думаю, это единственное, что удержало ее в дверях. На ее лице читалась чистая ярость.
По моему лицу, волосам и даже с ресниц стекала вода. Я моргнула, пытаясь справиться с непроизвольным желанием вытереть капли руками.
– Один шаг, всего один, и я спущу курок, – предупредила я холодно.
Позади нее в дверях появился Роланд. Ситуация становилась все лучше и лучше. Он был по-прежнему высокий, загорелый и все с теми же короткими кудрявыми волосами. Карие глаза оглядели комнату и остановились на присевшей в ванне голой мне. Я продолжала целиться в женщину, но соблазн был велик.
