Я показала на фотографии.
– Здорово снято.
Я улыбнулась, так как мне действительно понравилось. Когда-то я представляла себе свою жизнь именно так – в поле, за такой работой. Что-то вроде противоестественной Джейн Гудолл. Правда, честно говоря, приматы не совсем вписывались в мою область интересов. Скорее, что-то вроде драконов, или озерных чудовищ. Ничего из того, что не съело бы меня, дай я ему такую возможность. Но это было задолго до того, как меня нанял Берт, мой босс, поднимать мертвых и истреблять вампиров. Иногда, даже притом, что Ричард был старше меня на три года, он заставлял меня чувствовать себя старой. Он все еще пытался жить своей жизнью среди всего этого противоестественного дерьма. А я – наоборот – положила на все, кроме этого противоестественного дерьма. Нельзя справляться со всем одновременно одинаково хорошо, по крайней мере, у меня не получается.
– Я как-нибудь возьму тебя с собой, чтобы ты их увидела живьем, если хочешь, – сказал он.
– С удовольствием, если троллей это не побеспокоит.
– Они уже почти привыкли к посетителям. Кэрри, доктор Онслоу, даже стала пускать небольшие группы туристов, и разрешать им фотографировать.
Он упомянул о какой-то Кэрри в том же ключе, что и о Люси. Может, это она и есть?
– Вам что, так не хватает денег?
– На такие проекты денег всегда не хватает. Но больше, чем деньги, нам нужна хорошая пресса.
Я нахмурилась.
– Это зачем?
– Ты последнее время не читала газеты? – спросил он.
Ричард снял с головы полотенце. Волосы потемнели от влаги и были тяжелыми, словно их можно было выжимать еще.
– Ты же знаешь, я не читаю газет.
– У тебя и телевизора не было, а сейчас есть.
Я присела на край его стола, стараясь быть от него так далеко, как только могла, не покидая комнаты. Я действительно купила телевизор, чтобы смотреть с ним старые фильмы.
– Я его больше не смотрю.
– Жан-Клод не большой поклонник мюзиклов? – спросил Ричард, и я услышала в его голосе те же оттенки, которые появились в последнее время: гнев, ревность, жестокость и уязвленность.
Услышав их, я почувствовала почти облегчение. То, что он злился, делало все гораздо проще.
– Жан-Клод не любит смотреть. Он предпочитает действовать.
Черты лица Ричарда обострились, его высокие скулы от злости проступили четче.
– Люси тоже предпочитает не только смотреть, – заметил он голосом низким и напряженным.
Я рассмеялась, но не очень весело.
– Спасибо, что все упрощаешь, Ричард.
Он уставился в пол, мокрые волосы упали с одной стороны, открывая профиль.
– Если бы я хотел ссоры, я бы поддался на уговоры Люси. Дал бы тебе увидеть нас в постели.
– Ты больше не мой, Ричард. С какой стати меня должно беспокоить, что ты, черт побери, делаешь?
– Это вопрос, да? – он поднялся и направился ко мне.
– Почему они тебя обвинили? – спросила я. – Почему они решили запрятать тебя в тюрьму?
– В этом вся ты, Анита. Воплощенное дело.
– А ты позволяешь себе отвлекаться, Ричард. Ты не следишь за мячом.
Боже, вот вам и спортивная метафора. Похоже, это заразно.
– Отлично, – откликнулся он так зло, что это почти ранило. – Группа троллей, которую мы изучали, разделилась на две группы. Это случается не часто, так как у них очень низкий уровень рождаемости. Для североамериканских троллей это первый зарегистрированный случай в этом веке.
– Это все потрясающе, но какое отношение имеет к остальному?
– Заткнись, пожалуйста, и слушай, – попросил он.
Я заткнулась. Это было только вступление.
– Меньшая группа мигрировала из парка. Чуть больше года они провели на частной территории. Владелец, фермер, не возражал. Фактически, ему это даже льстило. Кэрри возила его посмотреть на первого малыша, который родился на его земле, и он носил фотографию в бумажнике.
Я посмотрела на него внимательнее.
– Звучит здорово.
– Примерно полгода назад фермер, Айвен Грин, умер. Его сын не такой любитель природы.
– А, – заметила я многозначительно.
– Но тролли – это вид, находящийся под угрозой вымирания. Они – не то, что редкий вид улиток или жаб. Они большие и заметные животные. Сын пытался продать земли, и мы законно этому помешали.
– А сын, понятно, в восторге не был, – продолжила я.
Ричард улыбнулся.
– Да уж, от радости не прыгал.
– И потащил вас в суд, – сказала я.
– Не совсем, – покачал головой Ричард. – Мы думали, что так будет. Фактически, мы должны были догадаться, когда он не стал судиться.
– И что же он сделал? – спросила я.
Пока Ричард рассказывал, его гнев растворился. Ему всегда приходилось прикладывать усилия, чтобы злиться долго. Что же до меня, то я в этом преуспела, как никто другой. Продолжив, он взял с кровати полотенце и стал вытирать волосы.
– У местного фермера начали пропадать козы.
– Козы? – переспросила я.
Ричард внимательно посмотрел на меня сквозь занавесь из мокрых волос.
– Козы.
– Кто-то явно начитался сказок, – заметила я.
Ричард снова натянул полотенце на голову и сел на кровать.
– Это точно. Тот, кто хоть немного разбирается в троллях, не стал бы красть коз. Даже европейские малые тролли, которые действительно охотятся, предпочли бы козе собаку.
– Так значит, это была чистая подстава, – задумчиво сказала я.
– Ага, но газеты за это ухватились. И все бы ничего, но начали пропадать кошки и собаки.
– Они поумнели, – сказала я.
– Они услышали интервью с Кэрри, где она описывала их пищевые предпочтения, – покачал головой Ричард.
Я подошла ближе и остановилась у кровати.
– Интересно, почему земельный спор заинтересовал местную полицию?
– Погоди, потом стало еще хуже.
Подняв сброшенное покрывало, я присела на край кровати, положив его на колени.
– Насколько хуже?
– Пару недель назад нашли труп человека. Сначала это считали одним из этих ужасных туристических несчастных случаев. Он сорвался с горы. Такое случается, – сказал Ричард. – Но потом труп оформили, как жертву троллей.
Я нахмурилась.
– Ричард, это же не акулы. Откуда они узнали, что это сделали тролли?
– А тролли этого и не делали, – ответил он.
