— Уф! — облегченно выдохнул ворон, помогая мне подняться.
А я все пыталась отвести взгляд от полотенчика. Чем-то оно меня заинтриговало. Наверняка рисунком. Да, точно! Исключительно рисунком. Когда же я наконец встала, узрела то, обо что споткнулась.
Это был гроб. Красивый такой, и цвет приятный, кремовый… «Как раз подойдет к комбинации и пижаме», — отметила я машинально.
— Вот, как и обещал! — Ар указал рукой на новый предмет интерьера гостиной.
— Обещал? — подозрительно уточнила я у ворона в пене. Во мне меж тем росло желание как следует намылить ему шею. И не в ванной. И даже не мочалкой! Я тут калечусь почем зря, а он радуется…
— Ну, я же утром пообещал тебе новую сковороду, чемодан и гроб, — напомнил он о разговоре, который, по моим ощущениям, состоялся не сегодня, а полторы тысячи лет назад. Причем полторы тысячи не современной эры, каменных драконов, а до нашей эры, когда ящеры еще не спали, а морои — активно плодились и размножались, а не вымерли. — И вот, как истинный эйр, сдержал слово.
— Мы остановились на склепе! И это было не обещание, а торги в лучших традициях цвергов — и с шантажом, и с подкупом. Разве что обошлось без тайной беременности и истерики. — Я обличительно ткнула перст в мокрую грудь. Жест вышел ну очень выразительным — словно я не перстом указала, а стилет приставила. А все из-за острого когтя, который за этот день отрос еще сильнее.
Ворон опустил голову, задумчиво глянув на острие. Повисла пауза, в которой был слышен отчетливый стук капель, стекавших с Ара и ударявшихся о паркет. Наконец ворон сглотнул. Дальнейшие его слова были произнесены отчего-то хриплым тоном:
— Я думал, что они не должны быть такими длинными. Это необычно. Весьма необычно, — с этими словами он начал рассматривать мои пальцы. Его не смущало ни то, что он скорее раздет, чем одет, ни гроб, лежащий рядом.
А я оценила, как?р виртуозно ушел от темы. Вырвала руку.
— Я вообще вся нетипичная. Ни для девушки, ни для умертвия! У меня, как выяснилось, случаются даже перепады настроения. То я злюсь, то падаю духом в не подходящих для этого местах… — Я выразительно обвела гостиную взглядом, остановившись на гробе.
— Тай, тогда скажи мне, раз у тебя такие перепады настроения, как мне сейчас лучше поступить: попытаться объяснить, что гробницу ещё строят, или просто не трогать тебя и тихо улизнуть обратно в ванную?
— Да, — буркнула я.
— Я так и знал, — тоном «понял то, что ни демона не понял» буркнул себе под нос ворон и выбрал третий вариант.
— Тай, мой гувернер меня учил, что перед девушкой стоит извиняться в двух случаях: если ты совершил ошибку и всегда. Поэтому — прости меня. На всякий случай, прости три раза.
И не дожидаясь моего ответа, тут же добавил:
— Но с ногтями — это действительно странно. Да и целителя в палате ты явно заинтересовала… Он увидел в тебе что-то необычное для зомби. Надо выяснить, что именно.
— Ар, у тебя прямо талант, — едко заметила я. — Ты так извиняешься, что хочется тебя убить. Хотя до покаяния такого желания почти не было.
— Талантливый человек талантлив во всем. В том числе и в умении бесить, — философски, признавая свою гениальность, согласился Ар.
— В этом ты не просто талантлив: тебе нет равных! — выпалила я в состоянии «еще немного — и в этой комнате будет два трупа, а не один».
— О да, а еще я отлично хмурюсь и достаю книги с верхних полок, — продолжил этот бессмертный.
— А я улыбаюсь и могу просто уронить стеллаж. Даже если он прибит к стене. Намек понятен? — Я выразительно изогнула бровь и оскалилась острыми клыками.
— Вполне, — незнамо чему улыбнулся Ар и, сменив тему разговора, добавил: — Кстати, мою спальню отремонтировали, так что гостевая комната в твоем полном, единоличном распоряжении.
— Спасибо, — я хмыкнула, вспомнив пух и перья от разорванной подушки, ныне устилавшие пол в гостевой.
— Спокойной ночи, — так и не поняв моего скепсиса, пожелал ворон и отправился в ванную. А я уставилась на гроб. Симпатичный такой, ровно под мои размеры. И мягкий к тому же… Ладно, соглашусь на него, если склеп, со слов ворона, не готов. Да и не нужна мне эта усыпальница особо. Так, скорее из принципа.
А когда я очутилась в своей комнате, то поразилась тому, насколько там прибрано. Судя по всему, в мое отсутствие сработало очищающее заклинание.
— Ну-с, посмотрим, что это за пижамка, — протянула я, беря в руки невесомый шелк и кружева. Спать не хотелось, но это же не повод не примерить изящную вещицу, пусть оная и исключительно для сна? К тому же я в жизни таких ни разу не носила, так хоть в смерти надену.
Покрутилась в весьма фривольных шортиках перед постелью, а потом решила прилечь. Ну правда, что ещё делать в пижаме умертвию в полночь? Вот только едва я оказалась на краю кровати под одеялом и попыталась повернуться — тут же вцепилась в подушку, почувствовав себя гусем, очутившимся на льду и едущим демон знает куда!
А все потому, что это шелковое недоразумение на мне было не просто скользючим, а жутко, невероятно, гадски скользючим! Я не грохнулась на пол лишь благодаря ловкости, силе и мату. Последний вырвался непроизвольно, но, как по мне, сыграл в торможении шелковой пижамы о шелковую же простынь решающую роль.
Я замерла на самом краю постели, боясь шевельнуться. Зато теперь ритуал страстного срывания одежды, который так ярко описывают в дамских романах, виделся мне в слегка ином ключе. Я заподозрила, что мужчина, оказавшись с эйрой, облаченной в подобную пижамку, в одной постели, норовит побыстрее сорвать с дамы эти тряпки не от снедающих его чувств. Нет. Страсть тут ни при чем. Это просто тактика: чем меньше партнерша напоминает осклизлый обмылок, тем ее легче поймать, удержать и полюбить.
С такими мыслями я осторожно встала с кровати.
ГЛАВА 8
Дом спал, погруженный в тишину. Мне же хотелось узнать: каково это — лежать в постели в пижаме, которая стоит больше, чем сумма всех моих стипендий за пять лет учебы, при этом не рискуя ежесекундно грохнуться с кровати. Решение пришло неожиданно. Гроб!? что? У него бортики — не упаду. Опять же мягкий, уютный…
Спустя пару минут в тишине коридора раздался скрип. Не то чтобы громкий, но выразительный. Я пыхтела и тянула домовину по полу.?на оказалась тяжелой. Зверски. Словно создавшие его пытались сделать последнее ложе не столь красивым, сколь надежным. Чтобы тот, кто в него попал, точно не выбрался. Одна крышка весила как два мешка с алебастром, не меньше. Я вспомнила, как отец, затевая новую статую, перемещал оный исключительно магией. Поскольку поднять то, что тяжелее тебя в три раза, — слегка проблематично. Скорее, если ты решишь закинуть на закорки этакую тяжесть в одиночку, это она поднимет тебя. На небеса. Наверняка и ворон этот гроб левитировал в гостиную.
Но вот мне, скромному умертвию, магия была недоступна, поэтому я скрипела: и зубами от натуги, и домовиной о паркет. Да уж… когда я покину этот мир окончательно, то, чую, в последний путь меня будет провожать дюжина носильщиков, не меньше. И они как никто, будут на своих плечах ощущать тяжесть моей смерти.
