Между тем сейчас ее мысли были далеко от Глеба. Она смотрела сквозь него, будто не понимала, зачем он здесь находился. Корозов догадался, чем это вызвано.
Входная дверь скрипнула. Прошла томительная минута. Послышалось топтание ног в холле, и в комнатном дверном проеме возник Акламин. Обнаженный облик Тамары заставил его на секунду замешкаться, но, сделав вид, что ничего особенного в этом нет, что все вполне приемлемо, он шагнул в комнату.
— Вы уж простите незваных гостей, но дело не терпит! — сказал, входя. — Я не один.
Тамара во все глаза смотрела на дверь, в которую за Аристархом входили с распухшими от побоев лицами врач и Кир. У нее готов был лопнуть мозг.
— Тамара, им обо всем известно! — потерянно произнес врач.
Голос его донесся до нее словно из-под земли, она с трудом расслышала и разобрала слова. Былеев понял ее состояние и не стал ничего говорить, он просто с отвращением смотрел на нее и молчал. Но это молчание было страшнее любого ужаса, ибо это был конец.
Она дрожащей рукой подняла бокал с соком и с абсолютной пустотой в голове понесла его к губам. Но в эту секунду врач метнулся к ней и выбил бокал из рук. Сок с ядом выплеснулся на пол, на диван, на мебель. Она завизжала как сумасшедшая, зубами вцепилась ему в руку и забилась в приступе бессилия. Врач закричал во все горло:
— Хватит смертей! Я не хочу!
Обхватил Тамару, удерживая от падения со стула.
Былеев заскрипел зубами и вышел в холл. Корозов поднялся на ноги, отступил к стене. Такой конец предрешен. Даже если бы не появился Кровельщик, конец все равно не изменился бы.
Бес не всегда удачно выбирает ребро, в которое бьет.
Акламин позвал оперативников, их работа продолжалась.
Конец
