Дворецкий зажёг светильники, и они выхватили из тьмы даже самые дальние углы просторного зала со сводчатым потолком, расчерченным деревянными балками. Сразу стало ясно, что я ошиблась: три сотни бутылок тут точно поместятся, так что как-нибудь уж переживём эту Беспощадную охоту. Да после пары бокалов хорошего вина я сама на кого хочешь поохочусь.
Стены погреба были выложены серым со светлыми прожилками гладким камнем, как и пол. В самом центре красовался большой круглый стол с торчащей из его сердцевины громоздкой конструкцией — резной вышкой для бокалов. Немного припыленных, но это ничего — вытрем. Там же обнаружился и прапрадедушка штопора — стальной винт с поперечной деревяшкой. За ним я и направилась, желая начать дегустацию, как говорится, не отходя от кассы.
— Вот здесь урожай 1689 и 1693 годов, из виноградников Шанта и Кэлеса, — тем временем просвещал нас экскурсовод-дворецкий. — А вон там хранятся вина помоложе — начала нашего столетия, 1701 и 1705 годов. То, как вы помните, были очень урожайные годы.
— Как мы можем такое помнить, если мы тогда только ходить учились? — сварливо отозвалась Паулина, после чего требовательно спросила: — А там что?
Невесты проследили за её взглядом. В стороне от остальных стеллажей стоял сервант, в котором, под стеклом, хранилось ещё несколько бутылок.
— А там, — наш проводник замялся. Сглотнул, прижал ладонь к груди, словно в преддверии инфаркта, — коллекционное вино. Раритеты, которые его всемогущество… Но… Леди, вы куда?! Леди, туда нельзя!
Я девушка скромная и вполне бы удовлетворилась вином начала восемнадцатого века, но Паулина со мной явно была не согласна. Она с таким грозным видом двинулась на сервант, словно собиралась взять его штурмом и опустошить всё до последней капли в самой последней бутылке.
Видимо, считала, что достойна только самого лучшего и не собирается размениваться на какое-то пойло из Шанта и Кэлеса.
— Предлагаю открыть вот эту, — достала она первую попавшуюся бутылку и, к ужасу дворецкого, от души потрясла ею.
— Но, леди, как же! Так ведь нельзя! — едва ли не взвыл слуга.
— Что значит нельзя? Мне всё можно. — Наина упёрла руки в бока, рискуя разбить к шертовой бабушке бесценную бутылку. — Вы что, не знаете, кто я такая, раз осмелились говорить мне в лицо такую глупость? Я, — де Морсан гордо вскинула голову, — первая наина его всемогущества, а в будущем (недалёком, так и запомните) — его супруга. Вполне возможно, что и королева Харраса. А теперь скажите, господин Фрисо, вы всерьёз решили отказать её величеству?
Во даёт девка. А ведь ещё даже не пила.
— Лучше уступите, — шёпотом посоветовала я бедолаге дворецкому, который после общения с наинами имел все шансы окончательно облысеть, предварительно поседев. — Не рискуйте здоровьем.
— Чьим? — выдохнул он, багровея.
— Своим, конечно же. Или вы всерьёз решили, что сумеете без последствий для себя и без риска для жизни отобрать бутылку коллекционного вина у вошедшей в раж наины? Тем более у той, которая уверена, что в скором времени станет женой вашего господина. А вдруг и правда станет? Вы же не хотите огорчать будущую герцогиню? А королеву?
Дворецкий нервно погладил лысину, словно зачёсывал назад пятернёй невидимую гриву.
— Я… я не знаю.
— Не переживайте, господин Фрисо, — ободряюще похлопала его по плечу. — Всё будет хорошо. Всё мы точно не выпьем.
Сегодня.
— Но эта бутылка…
— Выражение гостеприимства вашего господина. И ваше тоже. Полноте, господин Фрисо. Подумаешь, какое-то там вино! От его всемогущества не убудет, а вы сразу станете нашим любимчиком.
С этими словами я забрала у Паулины отвоёванную бутылку и быстро её откупорила. Пробка легко выскочила из узкого горлышка, будто только того и ждала, и вино полилось в по-быстрому протёртые бокалы.
Фрисо мы тоже налили. Уж мы-то точно не жадины и не изверги.
— И где ты научилась открывать бутылки? — дружно восхитились наины.
— В обители. — Я скромно улыбнулась и продолжила разливать коллекционный напиток.
Каюсь, я немного погорячилась, обещая Фрисо ограничиться одной-единственной бутылкой и сразу после её распития оставить погреб в покое. Раритетная тара как-то незаметно опустела, словно вино из неё испарилось, а потом так же быстро оно выветрилось и из наших бокалов.
Магия, не иначе.
В организме такое ничтожное количество тоже надолго не задержится, а у меня стресс и нервное истощение, которое требует своевременного лечения.
— Это было быстро, — со вздохом подытожила я, переворачивая бокал и наблюдая за тем, как по тонкому стеклу медленно ползёт одинокая алая капля.
— Но вкусно, — позитивно вставила Винсенсия.
— И такая приятная лёгкость разливается по всему телу, — окрылённо проговорила третья невеста. — Кажется, будто я сейчас воспарю!
— Леди, ужин стынет, — подал голос страдалец-дворецкий, явно предлагая нам воспарить в столовую.
— А что у нас на ужин? — чувствуя, как от его слов в животе начинает урчать, поинтересовалась я.
— Молочный поросёнок, запечённый с травами. Салаты, паштеты, сырные и мясные нарезки, — с готовностью принялся перечислять слуга. — А на десерт торт с фруктами и шоколадной глазурью.
Не берегут здесь девичьи фигуры.
Наины обменялись голодными взглядами. Обед мы пропустили, потому что его жаднючество не соизволил остановиться в каком-нибудь придорожном трактире, или как тут называются места общепита. По прибытии в дом кошмаров нам даже чаю не предложили, а алкоголь, как известно, разжигает аппетит.
Вот только уходить с пустыми руками… Зря что ли сюда в холод спускались?
— Красное вино и свининка просто созданы для того, чтобы дополнять друг друга, — как бы невзначай обронила я.
Паулина, сообразительная душа, тут же ринулась к серванту, отчего у Фрисо в нервном тике задёргались оба глаза. Мне стало по-человечески жаль беднягу, и я поспешила изменить траекторию движения наины.
— А почему бы не продегустировать что-нибудь из того угла? Как насчёт разнообразия? Если его не может быть в любви, как у мужчин, так пусть оно хотя бы будет в вине. Вон та бутылочка тысяча шестьсот какого-то там года кажется вполне интересной.
Объём у неё интересный, литра полтора — не меньше.
— Но ведь мы, а особенно я, достойны только самого лучшего, — остановившись на полпути, надула губы первая наина.
Невесты со второй по четвёртую дружно закатили глаза, а я вкрадчиво произнесла:
— Нас с детства лишают выбора. Указывают, что нам делать и как жить. За кого замуж, в конце концов, выходить! Всё и всегда везде одинаковое. Поэтому лично я за разное вино из разных шкафов и…
