— Марлен!
Укутав бледную с побелевшими губами наину в камзол, де Горт точно так же согрел её магией и усадил в седло.
— Нужно было выбирать карту, — ругала себя леди ле Фэй. — Как же глупо я поступила! Харрасу уж точно не нужна такая безмозглая королева!
— Ты отлично справилась. — Мэдок невольно улыбнулся, в который раз убеждаясь, что Марлен хорошая девушка, и, возможно, ей куда больше пошла бы роль его супруги, чем взбалмошной Паулине.
Каким же он был глупцом, что раньше не замечал этого — что из себя на самом деле представляет девица де Морсан. Увлёкся её красотой, ослеп… Идиот.
— Я так и не нашла гробницу его величества, — расстроенно вздохнула наина.
— Вместе её найдём, — приободрил девушку де Горт.
Ещё спустя четверть часа обнаружилась Винсенсия. К счастью, та выбрала для себя тёплую одежду, в противном случае вряд ли её согрела бы сорочка Мэдока. Наина была напугана, но старалась не подавать виду. Храбрилась из последних сил, а осознав, что её нашли, радостно взвизгнула:
— Ваше всемогущество! — Делая вид, что уже готова потерять сознание от переполнивших её чувств, леди Тиссон рухнула в его объятия.
— Ты в порядке? — Герцогу не сразу удалось оторвать её от себя.
Наверное, проще было сразиться со стаей диких вырлаков, чем отцепить от себя не в меру ретивую девицу. С горем пополам одержав победу в этой нелёгкой «битве», хальдаг усадил её в седло позади Марлен и снова, на миг прикрыв глаза, попытался понять, где сейчас находится Морок. А обнаружив вейра, не сдержавшись, яростно выругался.
— Что-то случилось? — донёсся до него встревоженный голос одной из невест, он даже не понял которой.
— Скар отвезёт вас к гробнице, — напряжённо проговорил де Горт, хватая коня под уздцы и произнося короткое заклинание, которое должно было направить животное к месту захоронения Элдерта Сумасшедшего.
— А разве вы с нами не поедите? — взволнованно выдохнула Винсенсия.
Но Мэдок ей не ответил. Отпустил повод, и конь, коротко всхрапнув, сразу пустился в галоп. Хальдаг же поспешил в другую сторону, думая только об одном, что он должен, обязан успеть! Пока Филиппа и Паулина на себе не прочувствовали, что самые опасные хищники не те, которые обитают в Зачарованном лесу, а те, которые сегодня устроили в нём охоту.
* * * * *
— Ну что же вы стоите, глаза выпучив?! — завопила с дерева Паулина. — Спасайтесь! Скорее бегите!
На вопль наины шварра отреагировала очень недовольным и весьма грозным кваканьем, от которого у меня затряслись поджилки и стали один за другим рваться нервы-паутинки. Последняя паутинка лопнула, когда эта жирная туша, раззявив пасть, вывалила наружу свой длиннющий язык, и тот, расстеливший по воздуху красной ковровой дорожкой (почти как на церемонии вручения Оскара), с лёгкостью, словно какой-то сучок, переломил толстую ветку, успешно оседланную первой невестой.
Де Морсан с визгом и криками полетела вниз, мы с Одель тоже вскрикнули от неожиданности. После чего наина номер три накинула на плечи волшебный плащ и мимикрировала под ближайшее дерево.
— Одель, она всё равно может тебя учуять, — на всякий случай предупредила я, а в ответ получила очередное утробное «ква».
Вспомнив о моём существовании, шварра повернулась ко мне своей уродливой мордой, а к Паулине, соответственно, своей не менее уродливой задницей, или как это место у жаб называется.
Я попятилась, быстро-быстро, и скользнула лихорадочным взглядом по карте, надеясь понять, куда нам бежать. Ещё не хватало угодить в какие-нибудь зачарованные топи и утонуть в них или стать чьим-нибудь протеиновым кормом. Увы, рисунок на карте отпечатался в сознании как нечто размытое и абстрактное, потому что буквально через секунду это бессовестное насекомоядное (ну или наиноядное — вполне возможно, я это скоро узнаю) нагло слямзило у меня карту. Просто взяло и бесстыже её слизало вместе с недочитанной книгой.
Не жаба, а выдра.
Ладони обожгло болью, словно по ним прошлись розгой, и я в негодовании закричала:
— Совсем страх потеряла?!
— Ква, — схомячив мой «любовный роман», заявила шварра, и стала бодро так приближаться, переваливаясь с лапы на лапу.
— Поль, ты жива? — отступая, позвала я. — Одель?
Тишина.
Скорее всего, Ротьер уже давно отсюда смылась. Что стало с Паулиной, надеюсь, скоро выясню. Она ведь, кажется, высоко забралась… Проклятье!
Я боялась развернуться спиной к шварре, чтобы убежать, потому что понимала: этой прожорливой твари ничего не стоит сделать со мной то же самое, что только что сделала с картой, другими словами, сожрать меня с потрохами. Боялась, а ещё просто не могла отвести от неё взгляда. Смотрела, словно загипнотизированная, медленно отступая.
— По-о-оль…
В ответ молчание.
Чёрт.
Напряжение концентрировалось в каждой клетке моего тела. Напряжение, страх и, как ни странно, злость. Не знаю почему, но, вместо того чтобы окончательно поддаться панике, я злилась, и с каждой секундой этого чувства во мне становилось всё больше. Оно захлёстывало, выбивало из головы все мысли. Выдернув из-за пояса кинжал, я крепче сжала рукоять. Вряд ли он мне поможет: это как угрожать зубочисткой Морсу, но сдаваться без боя я не собиралась.
Эта тварь сожрала мою карту! Самое ценное, что у меня было в этом мире. Карту, ради которой я пожертвовала тёплой одеждой, умирала от холода… Терпела! Наверняка заболела. И всё ради чего? Чтобы подкормить местную жирность? Ну то есть живность. Впрочем, в данном случае это одно и то же.
Злость полыхнула с новой силой, обожгла жилы, огнём прокатилась по телу, въелась в каждую мою клетку. Перед глазами на миг потемнело, а потом картинка окружающего мира снова стала чёткой и яркой. Настолько яркой, что всё вокруг казалось почти ненастоящим. Обострились звуки, раскрылись малейшие запахи.
Не знаю, показалось ли, но я слышала мерное дыхание Паулины. Слышала, как бьётся сердце наступавшего на меня монстра, чувствовала исходящее от него зловоние. Видела, как его тугим коконом оплетают блестящие нити силы, и как же сильно хотелось к ним прикоснуться! Невыносимое чувство. Я едва не облизнулась. Потянулась к одной из нитей, почти за неё ухватилась, умирая от желания впитывать в себя, поглощать это мерцание.
Пока от шварры ничего не останется.
Не знаю, что произошло дальше, но гигантская жаба вдруг издала низкий, утробный звук, едва ли похожий на привычное кваканье. А в следующий момент случилось что-то совсем невероятное. Чудовище развернулось и с неожиданной для такой туши прытью засеменило к кустам, из которых вылезло, словно хищником из нас двоих была не она, а я.
Секунда, другая, и на поляне не осталось шварры. Только я с дурацким кинжалом и Паулина, которую следовало срочно приводить в чувство.
