А ведь всего каких-то пару минут назад мне было так хорошо и так жарко…
Совести нет у этого хальгада.
— Может, мне стоит снова попить той травки?
— Попить и сразу спать, — не терпящим возражений тоном распорядился герцог.
Подхватив меня на руки, отнёс в кровать, накрыл пуховыми одеялами, после чего дал настойку аа-чего-то-там. И пока я её цедила, кривясь и дрожа, как осиновый листик, де Горт скинул с себя сапоги, через голову стянул рубашку, отчего я чуть не поперхнулась отваром, и вернулся к моему наиновскому ложу.
— Уже передумали?
— Обязательно передумаю, но не сегодня.
С этими словами Стальной забрался в постель. Дождавшись, когда я допью настойку, властно, как будто так и надо, притянул меня к себе. Стоило его рукам накрыть мои, а моей спине коснуться его широкой обнажённой груди, как дрожь усилилась, в одно мгновение из ледяной превратившись в невидимое пламя, растёкшееся по коже.
— Не хочу, чтобы ты мёрзла.
— Что вы сделали с настоящим де Гортом? — прошептала я сонно, чувствуя, как глаза начинают слипаться.
— Спокойной ночи, Филиппа. — Шёпот скользнул по моим волосам, и я ощутила лёгкий поцелуй на своей щеке.
А спустя мгновение, кажется, уже крепко спала, согреваясь в заботливых мужских объятиях.
* * * * *
Проснулась я в довольно бодром, на удивление, состоянии. Нет, горы сворачивать и завязывать их в бантики ещё не была готова, но с постели, заметно опустевшей (в том смысле, что не было рядом герцога) поднялась с первой попытки. Да что там… почти что с неё подскочила!
Настроение, как ни странно, тоже было приподнятое, словно накануне получила огромный заряд эндорфинов. Хотя с чего бы… Уж точно не из-за обнимашек-миловашек с Мэдоком. Мне вообще миловаться с ним не следовало, не знаю, что на меня вчера нашло, но могу с уверенностью заявить, что ничего подобного больше не найдёт и не повторится. Что у меня, в самом деле, нет силы воли? Или я не в состоянии держать в узде свои гормоны? Всё есть: и сила воли, и гормоны… необузданные животные.
А его всемогущество так и остался необъезженным…
На этой мысли я поняла, что мне пора завтракать, потому что ничто так не отвлекает от идиотских умозаключений, как хрустящие гренки с вареньем.
На звон колокольчика прибежала Илсе со вчерашним травяным напитком. Обрадовавшись тому, что застала меня в вертикальном положении и в относительно здоровом состоянии, служанка развела бурную деятельность. Оказывается, во дворце нас ждали к полудню, а уже шёл одиннадцатый час, поэтому собираться следовало оперативно.
— Я как раз хотела вас будить, хоть господин велел не беспокоить вас до последнего, — говорила камеристка, помогая мне обрядиться в светлое платье в светлых кружавчиках. — Все леди уже позавтракали, поэтому вам принесут завтрак в спальню. Если вы, конечно, не против, моя леди.
— Разве я когда-нибудь была против завтрака? — вопросила риторически и плюхнулась на пуфик возле туалетного столика, потому что наступал этап причёски.
На сборы ушло около часа, после чего я с удовольствием подпитала свой организм калориями, зарядилась силой и энергией. Илсе тем временем заправляла постель и продолжала болтать. От неё я узнала, что ближе к вечеру меня придёт осмотреть лекарь. Оказывается, он уже обследовал меня вчера, пока я крепко спала, и горит желанием ещё раз заглянуть к пятой наине, дабы убедиться, что та в свою очередь не горит желанием расставаться с этим миром.
После слов служанки я, если честно, немного заволновалась. Интересно, местные врачи способны отличить настоящую леди, свою соотечественницу, от фальшивой, иномирской? Оставалось надеяться, что всё-таки нет, иначе вчера вместо поцелуев возле камина могло запросто произойти моё убийство.
Приказав себе не паниковать раньше времени, я спустилась на первый этаж и вместе с Одель, с которой столкнулась на лестнице, вышла на улицу. Остальных наин Стальной уже благополучно расфасовал по каретам, мы были последние.
— А Морок? Поедет с нами? — спросила я с надеждой.
Очень уж мне не терпелось увидеть вейра, поблагодарить его за защиту и узнать из первых уст, если так можно выразиться, как он себя чувствует.
Хальдаг, встретивший меня ну очень внимательным взглядом, отрицательно покачал головой:
— Нет, останется дома, ему нужно отлежаться. Прошу, леди Адельвейн. — И протянул мне руку с той самой железобетонной невозмутимостью, которая наблюдалась в нём со дня нашего знакомства.
— Благодарю, — так же бесцветно отозвалась я и вложила свою руку в ладонь колдуна.
Стоило мне коснуться де Горта, как мурашки приготовились стартовать, но я велела им повременить с забегом (не до мурашкосоревнований мне сейчас) и не отвлекать меня от беспокойства о Морсе и себе любимой, единственной и неповторимой.
Вместе со мной в карете ехали Одель и Марлен.
— Ты как? — спросила я у последней, забравшись в экипаж. — Мне сказали, ты тоже заболела.
— Уже лучше, — слабо улыбнулась наина. — А ты?
— Тоже прихожу в себя потихоньку, — ответила я и перевела взгляд на Ротьер. — Надеюсь, его всемогущество тебя вчера быстро обнаружил?
— А зачем меня искать? — разулыбалась блондинка. — Я и сама неплохо нашлась. Вернее, отыскала гробницу и потом ещё где-то час дожидалась тебя с Паулиной.
И всё-таки внешность бывает очень обманчива. С виду Одель была беспомощным тепличным цветочком, а на деле оказалась ну очень даже предприимчивой особой.
— Мы ведь сейчас не на второе испытание отправляемся? — на всякий случай уточнила я, уже когда мы выехали за ворота и покатили по тихой, уютной улочке, укутанной в шубу из искрящегося на солнце снега.
— Нет, нет, сегодня только объявят результаты и скажут, кто продолжит участие в Охоте, а кто вынужден будет её оставить, — сказала Ротьер.
— Это хорошо. — Я откинулась на спинку сиденья и облегчённо выдохнула. — Передышка нам сейчас точно не помешает.
Марлен согласно хмыкнула, Одель передёрнула плечами, мол, она готова хоть сейчас снова нырнуть в омут с головой, а я мысленно попросила местную богиню, чтобы убрала из состязаний того мерзкого амбала с его диким волчарой.
В Каменном дворце жизнь била ключом, и на какое-то мгновение мне даже показалось, что банкет, ну то есть бал, продолжается. Пусть сегодня платья наин и не ослепляли кричащей роскошью, но скромными нарядами для юных леди их тоже можно было назвать с большой натяжкой. А уж сколько драгоценностей на себя понавешивали, овились гирляндами из ожерелий, утыкали корсажи брошками, нацепили по «стопицот» колечек… На мне опять же не было даже самого завалящего браслетика, что провоцировало соперниц из вражеских группировок на злорадные усмешки и ехидные перешёптывания.
— Ох, нехорошо-то как, — традиционно заволновалась наша очаровательная блондинка. — Филиппа, может, напишешь своим родственникам? Какие-то фамильные драгоценности у тебя ведь должны быть.
