Де Горт скользнул пальцами по моей щеке и потянулся ко мне, к моим губам, поцелуем разжигая во мне пожар. Острое, почти болезненное желание отвечать на прикосновения его губ и такое же сильное, непреодолимое — вобрать в себя его силу.
Силу, которая пьянила не меньше, а может, даже сильнее, чем противоречивые чувства, что вызывал во мне этот мужчина.
Неимоверным усилием воли я отстранилась от Стального, лишая себя жадной ласки губ, прикосновений ладоней к телу, одновременно требовательных и бережных. Отстранилась, пока не совершила непоправимое, пока окончательно не забылась. Казалось так просто взять и потянуться, ухватиться, точно за светящуюся нить, за магию хальдага. Попробовать её на вкус, в то время как лорд, раскрывая и подчиняя, пробовал на вкус мои губы.
Вместо этого вдохнула, выдохнула и, улыбнувшись, спросила:
— Продолжим прогулку? Мы ведь собирались помочь Морсику растрясти жирок.
«Скоро кое-кому другому понадобится жир растрясать, — проворчала лучшая половина Мэдока. — Особенно в районе живота».
Дог вернулся к своей версии про беременность, и я немного расслабилась. Насчёт того, что могу оказаться в интересном положении, я не переживала. У нас с Кириллом уже давно не было отношений, весь свой энтузиазма и мужской запал он, как выяснилось, отдавал Верочке. А других мужчин у меня не было.
Теперь вот есть. Пятая часть Стального принца, из-за которого у меня из головы скоро повылетают все шестерёнки и винтики.
— А как насчёт аттракционов? — В зелёных глазах хальдага заплясали шертенята.
— А разве здесь есть что-нибудь для взрослых?
— Пойдём посмотрим. — Де Горт взял меня за руку, увлекая за собой в глубь аллеи, деревья которой сплетали над нашими головами свои кривые ветви.
Даже через ткань перчаток я ощущала, как горячи, несмотря на мороз, его пальцы. Особенно когда подушечкой большого пальца его всемогущество принялся поглаживать, дразня и лаская, мне запястье.
Должно быть, хочет, чтобы я тут совсем спятила.
Мощёная, посеребрённая инеем дорога привела нас к очередной площадке с качелями и каруселями, над которой возвышалось скромных размеров колесо обозрения.
— Не боишься? — Стальной кивнул в сторону аттракциона.
— Даже не думала, — покачала я головой и первой, подхватив юбки, двинулась к красно-жёлтой резной кабинке, к которой вели три широкие ступени.
Не знаю, какая сила приводила колесо в движение, наверняка магическая, но вот её-то я как раз и не чувствовала. Не ощущала магию и в артефактах, иначе могла бы запросто хоть тем кулоном подзаправиться.
Но нэймессе Лизе, понимаешь ли, подавай хальдагов. Одного конкретного хальдага, под завязку напичканного такой манящей магией.
В общем, де Горт был моим уязвимым местом, моим искушением, а вот такие вот романтические прогулки за ручки и спонтанные поцелуи имели все шансы толкнуть меня на кривую дорожку к верной гибели.
Или, скорее, прямую. Прямую и очень короткую.
Вейр с нами не пошёл, заявив (мне), что предпочитает твёрдо стоять на четырёх лапах на земле, а не болтаться в подвешенном состоянии, беря пример с курочки, ну то есть с Гертруды.
«Идите полетайте, голубки, а я здесь осмотрюсь. Попугаю ребятню», — отпустил нас с миром.
Мы сделали три круга, и за всё время, что катались, ни разу не заговорили ни о состязаниях, ни о любовнике Фили, ни о других наинах. В общем, ни о чём, что так меня напрягало, заставляло раздражаться, ревновать или бояться. Болтали о всякой ерунде: о грядущих праздниках, о коллекционном вине, Ладерре и даже Матису немного косточки поперемывали. Его всемогуществу не нравилось, что друг в свои тридцать два продолжает вести себя как раздолбай и думает лишь о попойках и об оприходовании своих наин.
Разумеется, Мэдок так не сказал — это я про себя добавила. А вслух поделилась:
— На последнем испытании я познакомилась с одной из его невест. С Ирмой. Очень приятная оказалась девушка. И необычная наина. Ну прямо как я.
— И что же в ней необычного?
— Тоже не хочет замуж. Это чтобы вы не говорили, что я одна такая неправильная.
Вместо того чтобы привычно нахмуриться (ну вот не нравится ему, когда я за него замуж не собираюсь; видимо, мужское эго от этого страдает), де Горт коварно улыбнулся:
— Просто я ещё не сделал ничего, чтобы ты захотела. А если начну делать…
— Лучше не надо! — поспешила вставить я, прекрасно понимая, что, если он решит пустить в ход тяжёлую артиллерию, я просто буду не в состоянии бороться со всеми поселившимися во мне демонами.
Вот тут уже улыбка сошла с лица лорда. Пришлось выкручиваться:
— Вы и так уделяете мне слишком много внимания по сравнению с другими леди. Их это задевает, особенно ваших фавориток, — не удержалась от шпильки.
— И что ты предлагаешь?
— Не выделять никого из нас. Или со всеми устраивайте свидания, или ни с кем.
Де Горт помрачнел, но возражать и спорить не стал. Понимал, что я права. Быстро взял себя в руки, снова возвращаясь в образ хальдага-душки. Вышел из кабинки, когда колесо остановилось, протянул мне руку и предложил продолжить прогулку.
Дойдя до небольшого пруда, сейчас, словно стеклом, затянутого льдом, мы повернули обратно. Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев, и я начала мёрзнуть. Мэдок это заметил, предложил вернуться к карете. Правда, дорогу выбрал другую — через шумную площадь, на которой как раз в самом разгаре была предновогодняя ярмарка. На ней мы пропустили ещё по стаканчику, на сей раз горячего вина с медом и травами, немного согрелись, снова повеселели и, продолжая болтать о бестолковых, но почему-то таких интересных мелочах, спорить и смеяться, незаметно добрались до экипажа.
Обратная дорога до дома тоже прошла незаметно. Я даже ненадолго задремала, убаюканная лёгкой тряской и своим расслабленным, умиротворённым состоянием. В себя пришла, уже когда карета въезжала в распахнутые ворота особняка.
— Спасибо за чудесный день, леди Адельвейн, — помогая мне выйти из кареты, низким, каким-то будоражащим голосом сказал Мэдок.
— Мне тоже понравилось, лорд де Горт, — честно призналась я, чувствуя, как уголки губ сами собой приподнимаются в улыбке.
Сегодня мне хотелось улыбаться. Что я и делала, поднимаясь на крылечко, входя в холл и приветствуя бледного, явно чем-то напуганного дворецкого.
При виде метнувшегося к нам слуги улыбка сошла с моего лица. А вскоре не осталось следа и от хорошего настроения.
Когда Фрисо выпалил:
— Ваше всемогущество!
— Что произошло? — резко спросил де Горт, превращаясь в привычного мне закованного в ледяную броню Истинного.
— Леди де Морсан… Она… — Фрисо громко вдохнул, а потом на выдохе выпалил: — Она пыталась лишить себя жизни!
